Кот Шрёдингера

Ишь, как его распирает. Негодует, собака, что усомнились в профессиональных качествах? Аж трясётся от обиды, и в правильной русской речи проскальзывают слова родного языка.

Но товарищ Дюваль молодец! Одной фразой расколол самурая до донышка! Расчехлил мурзилку! Арестует и выбросит в космос без скафандра? Нет, просто похлопал по плечу и предложил взять шефство над роботами-полотёрами. Поработать по специальности, так сказать.

– Они, конечно, не танцуют и не поют, как их собратья из Фукусимы, но нуждаются в профилактическом осмотре. Если вас не затруднит, уважаемый Онодэра.

Вот это правильно, Семёныч! Уважаю за находчивость. Полотёры – глаза и уши нашего искусственного интеллекта, и каждый шаг сомнительного самурая будет фиксироваться. И моя программа «антикамикадзе» как раз пригодится. Вот же повеселимся!

Ремонт двигателей занял три дня, и всё это время я провёл в каюте Ивана Фёдоровича. Сам академик тут не появлялся, увлечённый исследованиями образцов инопланетной биомассы, так что мне никто не мешал спокойно наблюдать за странными телодвижениями господина Онодэры. Очень странными, между прочим, но предсказуемыми.

Сначала он попытался перепрограммировать поломоек с помощью переносного пульта управления дежурного завхоза. Потом, когда эта попытка потерпела сокрушительное поражение, вооружился набором инструментов и решил покопаться в роботах-уборщиках изнутри. Был трижды ударен электричеством, слегка поджарен токами высокой частоты, четырежды вымыт дочиста и отполирован засбоившими от постороннего вмешательства питомцами, единожды подстрижен наголо и, наконец, легко контужен взорвавшимся пылесосом. Вандал, однако. И руки растут не из того места, откуда полагается расти нормальным человеческим рукам.

Бонифаций жаловался за вечерней партией в шахматы:

«Он же нас без техники оставит. Может быть, уважаемый Василий, его опять куда-нибудь запереть? Знаю хорошее местечко с жёстким излучением и отсутствием экранирования».

Я не согласился и даже сделал искину выговор. Машинный разум не должен самостоятельно злоумышлять против людей, пусть даже таких, как наш самурай Онодэра. Вот исполнять приказания – это совсем другое дело. Но до этого пока не дошло. К большому моему сожалению.

А когда починили внепространственные двигатели и продолжили полёт, ниппонец вдруг успокоился и прекратил попытки сунуть нос в неподходящие места. По самой уважительной причине.

– Какого чёрта он полез в камбуз? – генерал-майор Дюваль с нескрываемой злостью бросил взгляд на капсулу киберхирурга, где довольно успешно заканчивалась операция по приживлению утерянных господином Онодэрой частей организма. – И ни за что не поверю, будто кухонный комбайн случайно принял его за замороженную свиную тушу.

И на меня так подозрительно косится. Пофиг, пусть не верит, доказательств у Жерара Семёновича всё равно нет. Как и я не могу доказать попытку отравления экспедиции путём синтеза неизвестного яда. А что, вполне может такое случиться. Пусть мы и загрузились продуктами в достаточном количестве, но при необходимости на нашем камбузе можно приготовить нечто съедобное из любого сырья органического происхождения. Хоть из сырой нефти, хоть из старых хромовых сапог. Да, невкусно, но сожрём за милую душу, если вообще край… А знающий человек сумеет запрограммировать кухонный комбайн на изготовление какого-нибудь кураре, главное, обозвать рецепт покрасивее.

Этот негодяй полез в святая святых! Да за такое расстрелять мало! Вот подлечится, и придумаю кару. Медицина у нас на высоте, так что и нос пришьют краше прежнего, и уши новые. Но потом обязательно расстрелять! Я гораздо злопамятней, чем кажется близко знающим меня существам.

Так что напрасно товарищ генерал-майор пытается шить дело – чистосердечного признания и явки с повинной Жерар Семёнович никогда не дождётся, а доказательств у него нет. Бонифаций, как и обещал, программку из кухонного комбайна удалил, так что любые обвинения голословны и подозрения беспочвенны. И потом… я же обыкновенный кот! Могу мурлыкать, могу диваны в кают-компании когтями драть, могу еду выпрашивать, могу за фантиком на ниточке гоняться. И всё! Животное я неразумное!

Иван Фёдорович неожиданно заступился:

– Жора, отстань от Василия. Лучше бы согласился на новую серию экспериментов. А с меня коньяк.

– Французский, небось? – поморщился Дюваль.

– Армянский, фуфла не держим. Ну так что, по рукам?

– Уговорил, чёрт красноречивый. Хоть и не нравится мне эта затея, но…

Ладно, не буду им мешать. Времени ещё полно, так что пусть занимаются построением сверхчеловека на основе отдельно взятой личности. Может быть, к завершению полёта кое-что и получится. Медалями потом наградят.

Кстати, результаты боестолкновения с неизвестными пиратскими кораблями решили считать первой в истории человечества блистательной победой военно-космического флота Земной Федерации, и в сообщении из Москвы было приятное для генералов упоминание о боевых орденах. А мне ничего не дали. Человеческая неблагодарность в чистом виде. Хотя бы деньгами или добрым словом… нет, не дождёшься от них.