Кот Шрёдингера

Китайца реплика Ивана Фёдоровича привела в восторг:

– Разведка Поднебесной всегда была лучшей в мире! Так вот, возьмёте в экспедицию наших учёных и военных. Немного, человек десять одних, и три-четыре сотни других. Не беспокойтесь, они все европейского происхождения, и вам не придётся проявлять чудеса изворотливости. Документы, само собой, тоже будут в полном порядке.

– А звездолёт, значит, у меня резиновый?

Ещё одна лучезарная улыбка:

– По проекту, насколько нам известно, предусмотрено размещение до батальона тяжёлой пехоты со средствами усиления. И это не считая экипажа и исследователей. Так что этим батальоном и станут бойцы Императорской армии. Ну, вы поняли?

Мама-кошка, и как только харя у него не треснет! Это уже не шантаж и не наезд, это вообще пёс знает что получается!

– Замечательно, – кивнул Шрёдингер. – Но что я буду иметь взамен?

Искуситель ждал вопроса и ответил не задумываясь:

– Подданство Поднебесной, четыре института в собственность, право доступа в Запретный Город в любое время суток и двадцать миллионов юаней на счету в банке по вашему выбору. Шесть миллионов наличными могу отдать прямо сейчас, – из-под стола появился тяжёлый даже на вид чемоданчик. – Желаете пересчитать?

– Пусть полковник Дюваль пересчитает, – Шрёдингер посторонился, пропуская Жерара вперёд, и, одновременно разворачиваясь, выстрелил в лоб застывшему столбом ажану. – Жора?

Мог и не спрашивать – полковник, едва не наступив мне на хвост, срубил китайца ударом в подбородок и уже паковал бесчувственное тело.

– Всё в порядке, Ваня!

Академик зачем-то потрогал дымящийся глушитель и уточнил:

– Ты всё записал?

– Обижаешь! Моей технике плевать на китайские помехи.

Полковник достал из кармана простейший диктофон, выпускаемый мелкими партиями для любителей ретродевайсов. – А упоминание о деньгах я потом сотру.

Правильное решение! Целиком и полностью поддерживаю! Только бы при делёжке трофеев не позабыли про маленького рыжего котика. Люди, слышите? Мне на благое дело! Не слышат и не понимают. Эх вы, люди…

Дюваль полюбовался на упакованного пленника и посмотрел на академика:

– Ребятам сигнал давать?

Вот, так и знал, что за нами следят, – шкурой чувствовал доброжелательное внимание. Это здоровая паранойя полковника или прикрытие от министерства обороны? Судя по реакции Фёдорыча, скорее первое.

– Твои орлы, Жора, приучены зачищать всё наглухо, а нам лишние жертвы не нужны. Вполне возможно, что ажанов использовали втёмную и они не знали о шалостях начальства.

– Вряд ли, – усомнился полковник.

– Самый гуманный суд разберётся.

Дюваль молча согласился. Вообще-то милосердие к предателям не входило в число его недостатков, но в этом конкретном случае старый товарищ прав – бойцы десантно-штурмовой дивизии никак не подходят для аккуратного изъятия нежелательных элементов из городской больницы.

– А что предлагаешь ты?

– Позвоню министру обороны.

– И?

– И пусть весь этот геморрой станет его проблемой.

Мероприятие под кодовым названием «Взятие Бастилии парижскими коммунарами» длилось целую неделю, и всё это время мы просидели на конспиративной квартире местного управления КГБ. В губернии объявлен режим контртеррористической операции, все без исключения рейсы междугороднего транспорта отменили, а лететь в Москву на лимузине нам категорически запретили. С одной стороны, вроде как перестраховщики, но с другой – вопрос с экспедицией слишком серьёзен, чтобы рисковать по пустякам. Заденет ещё содержимым вскрываемого фурункула…

Впрочем, Иван Фёдорович эту неделю не бездельничал, посвятив дни и большую часть ночей оживлённому торгу с китайской разведкой. Те в качестве компенсации за доставленное неудобство предложили полностью профинансировать экспедицию, но взамен требовали гарантий неприкосновенности главного китайского резидента в Париже. В том смысле, что по законам Земной Федерации ему грозило обвинение в организации преступного сообщества и пятилетний срок заключения, а китайцы за провал разведывательной сети желали публично повесить неудачника.

Шрёдингер отказался входить в положение союзников и спасать их от потери лица за предлагаемую мелочь, но проблемы в экономике Поднебесной не позволяли увеличить сумму до желаемой.

– Господин академик, – убеждал голос из коммуникатора. – Пять миллиардов рублей кажутся нам слишкой высокой ценой за одного человека. За меньшие деньги мы можем повесить половину населения Пекина или Шанхая.

– Мне это не требуется, – Шрёдингер отмахнулся, будто собеседник мог видеть его жесты. – Но если вы считаете господина Сяопина Нечипайло недостойным столь крупной суммы, то я готов отдать его безвозмездно.

Мама-кошка, меня аж подбросило к потолку от возмущения! Люди, нельзя быть до такой степени филантропами! Благотворительность развращает благотворяемого! Хочешь помочь человеку? Дай ему возможность заработать пять миллиардов, но не оскорбляй халявой! Одумайся, Фёдорыч…

Вероятно, ведущий переговоры китаец тоже обалдел от щедрости академика, потому что ответил только через минуту: