Кот на дереве

Конечно, Илья не терпел Эдика, но воспитание не позволяло ему прогонять тень. Он терпел, он вынужден был терпеть Эдика. Более того, он уже начинал присматриваться к щербатому человечку. И когда Эдик, скажем, просил знаменитого земляка подержать пару минут свою красивую кожаную сумку (это обычно случалось при выходе в очередном порту или, наоборот, при возвращении на судно), Илья пыхтел, но в просьбе Пугаеву не отказывал. Не отказывал, несмотря на то, что повторялись такие сцены с завидным постоянством. Стоило замаячить впереди таможенному пункту, как Эдик Пугаев срочно вспоминал - он забыл в каюте носовой платок или сигареты - и срочно передавал свою красивую сумку писателю. Илье, впрочем, это не мешало. Ни один таможенник не мог устоять перед мировой знаменитостью. Таможенники и даже работники паспортного контроля, улыбаясь, протягивали писателю его знаменитый роман "Реквием по червю", изданный на новогреческом, а кто-нибудь из них, для удобства, вешал сумку Эдика на свое крепкое плечо. Подразумевалось, понятно, что сумка принадлежит Петрову.

Только Эдик знал, чем он обязан писателю, а потому старался, несмотря на зависть, относиться к нему дружелюбно и просто.

Если, например, они садились отдохнуть в тени пальм на площади Синтагма или занимали столик в открытом кафе на набережной Родоса, Эдик нисколько не жалел сигарет (купленных в Одессе) и непременно угощал сигаретой Петрова.

Добрый жест требует ответа.

Илья пыхтел, но брал сигарету.

- Эдик, я видел у вас журнал. Формат, как у болгарского "Космоса". Вы что, занялись языком?

- Зачем? - искренне удивлялся Эдик. - Мне своего хватает по горло. Это "Ровесник", я в Одессе, в уцененке, взял шесть номеров. Не покупать же журналы за валюту, а в "Ровеснике", скажу вам, есть все. Мне, например, интересно о музыке. Для меня это первое дело - о музыке. - Эдик несколько даже заносчиво поглядывал на Петрова. - Вот вам как битлы? Мне, например, нравятся. На них пиджачки, галстуки. А "Кисс", те распоясались. Размалеваны так, что в Березовку их бы и не пустили. Правда?

Илья пыхтел:

- А классика? Что думаете вы о классике?

- О! - закатывал глаза Эдик. - Класс!

В магазинах, куда завлекали знаменитого писателя доброжелательные греки, Эдик, пользуясь популярностью писателя и деликатно дав понять грекам - "не для себя", охотно скупал "бананы" из плащевки, модные курточки "парка", свитера типа кимоно. Как другу знаменитого писателя, ему уступали с большой скидкой. А на вопрос Ильи, как он, Эдик, относится к МВ (тогда о ней впервые заговорили в открытой печати), Эдик ответил совершенно откровенно:

- А мне-то что до нее? Ну, знаю, соорудил ее ваш кореш. Я его помню еще по Березовке. Залезет с книжкой в кусты, а потом бежит в деревню: "Шпионы!"

Эдик неодобрительно хмыкнул.

- Этот Стеклов, смотри-ка, МВ построил. А захоти я на ней прокатиться, ведь не даст!

- На МВ нельзя прокатиться, Эдик.

- Да ну, это только говорят так. На комбайне "Нива" тоже вроде бы не прокатишься, а я на нем в соседнюю деревню ездил.

- МВ передвигается во времени, - напомнил Пугаеву Илья. - Не в пространстве, как мы привыкли, а во времени.

- Это лишнее, - махнул Эдик рукой. - Если хотите, лучшее время - это то, в котором мы обитаем.

Подозреваю, Илья терпел при себе Эдика и ради таких откровений.

А новгородец обнаружил в Пугаеве совсем другие достоинства. Например, потрясающую зрительную память. Если Эдик бывал с Ильей (новосибирским) в знаменитом кабаке "Афины ночью", или в мрачных закоулках Пирея, или на ночных сборных пунктах партии "Неа демократиа", или рассматривал на древних мраморных плитах Айя-Софии знаменитые изображения дьявола и ядерного взрыва, он передавал все это новгородцу настолько зримо, что писатель восхищенно комкал пальцами свою волнистую рыжую бороду.

Новгородец искал в Эдике душу.

Но Эдику это было все равно. Он вовсе не собирался надолго оставаться глазами новгородца и изрекателем сомнительных парадоксов для новосибирца. Истинная, главная цель заграничного путешествия открылась перед Эдиком в Стамбуле, когда впервые в своей жизни он узрел место, где можно купить все.

Разумеется, этим местом оказался Крытый рынок, говоря по-турецки Капалы Чаршы.

Раскрыв рот, слушал Эдик древнюю басню о том, как на одном иностранном корабле, пришедшем в Стамбул, вышел из строя некий весьма точный и весьма засекреченный механизм. Каждый час простоя обходился капитану в тысячу долларов. Тогда кто-то посоветовал капитану сходить на Капалы Чаршы, заметив, что там в принципе можно купить не только нужный ему механизм, но и весь его корабль в разобранном виде. Капитан невесело посмеялся над не очень удачной шуткой, но на рынок заглянул. К его изумлению, первый же мелкий торговец зажигалками свел его с нужными людьми. Через сутки корабль вышел из Стамбула, и все его механизмы, в том числе и засекреченные, нормально работали.

Эдик растерялся.