Кот, который плыл вверх по ручью

— Я бы и сам не смог написать лучше! — восхитился Квиллер. — Если этим летом мы снова организуем конкурс лимериков, ты войдёшь в жюри?

— С радостью! Ну а что ты собираешься делать, пока я буду в отъезде?

— Читать дрянные романы и устраивать разнузданные вечеринки, если только удастся найти охотников до разнузданных вечеринок… А если серьёзно, то я планирую провести пару недель в гостинице «Щелкунчик» в поисках нового материала для моей колонки.

— Как бы мне хотелось, Квилл, чтобы ты поехал со мной!

— Возможно, в следующем году. Но никаких музеев! Мне вполне хватает того образования, которое я получаю, собирая материал для своей колонки «Из-под пера Квилла».

— Мы могли бы отправиться в гористый край Италии и читать там стихи вдали от обезумевшей толпы[1].

— В наши дни обезумевшая толпа повсюду, Полли, — щелкаёт затворами фотоаппаратов и покупает открытки. Между прочим, когда будешь посылать мне открытки, не забывай, что картинка менее важна, нежели текст на обороте. Больше новостей! Больше новостей!

Следующие две недели в ушах у Квиллера звенели эти слова: Полли всегда выполняла просьбы с рвением!

Но сначала Квиллеру ещё нужно было отвезти её в аэропорт к восьмичасовому утреннему рейсу на Миннеаполис. Прибыв туда после душераздирающего прощания с Брутом и Каттой, они узнали, что вылет задерживается, поскольку не прибыл пилот. Как сообщил менеджер аэропорта, заболела няня, с которой летчица оставляла своего ребёнка, и возникли сложности с поиском замены. В конце концов авиаторша появилась, и у пассажиров отлегло от сердца.

Когда наконец самолёт вырулил на взлетную полосу, взмыл в небо и растворился вдалеке, провожающие смотрели ему вслед так, словно были свидетелями величайшего чуда.

По пути домой Квиллер свернул на обочину шоссе, чтобы сделать несколько телефонных звонков. Мускаунти был первым округом в штате, где запретили пользоваться мобильными телефонами за рулём. Члены окружной комиссии предвкушали, что поступления от штрафов будут достаточными, чтобы построить стадион.

Первым он позвонил Эндрю Броуди, шефу пикакской полиции.

— Энди, меня несколько недель не будет в городе, и у меня есть бутылочка шотландского виски двенадцатилетней выдержки. Она слишком хороша, чтобы оставлять её взломщикам. Как насчёт того, чтобы заглянуть ко мне и пропустить стаканчик перед сном?

Шеф, также не склонный вводить вора в грех, сказал, что будет у Квиллера в десять вечера.

Затем Квиллер набрал номер Джуниора Гудвинтера, вечно юного главного редактора газеты «Всякая всячина».

— Джуниор, материал для нескольких следующих моих колонок пришлю по факсу. Я буду пересекать египетскую пустыню на верблюде.

— Так скоро? Ты же только что вернулся из Парижа, который объездил на скейтборде!

— Знаешь ли, мне нужно, чтобы моя колонка была свежей.

— Только не перестарайся, — предостерёг его Джуниор. — Наши читатели консервативны.

Направляясь домой, Квиллер мысленно составлял список того, что нужно сделать, и того, что следует захватить с собой в Блэк-Крик, находившийся в получасе езды от его дома.

Известить почту.

Известить поверенного.

Известить службу охраны.

Очистить холодильник.

Упаковать одежду, письменные принадлежности, книги, журналы.

Упаковать кошачий туалет и две большие сумки с наполнителем для этого туалета, две тарелки и две миски для воды, витамины, расчёски для кошек, шлейку и поводок Коко.

Взять с собой велосипед «Лунный свет».

Сиамцы ждали его с тревогой: они знали! Они чувствовали, что в их благоустроенной, размеренной жизни грядут перемены.

— Мы отправляемся на каникулы! — объявил Квиллер. — Вы будете гостями в шикарном отеле с обслуживанием номеров и шеф-поваром из Палм-Спрингс! Там постоянно проживает кот по имени Никодим, который очень дружелюбен. И вы даже можете поплавать по ручью в каноэ.

Однако сиамцев, которые придерживались принципа: «В гостях хорошо, а дома лучше», всегда возмущал непоседливый нрав хозяина. С неодобрительным видом они неподвижно сидели на месте, и на них падал солнечный луч, проникший через высокое окно амбара. Их светло-бежевый мех блестел, а тёмно-коричневые масочки и уши особенно выделялись при ярком свете.

— Ну так примите к сведению, что вам все равно придётся ехать, — сказал им Квиллер.

Юм-Юм, маленькая изящная кошечка, отвела от него взгляд. Коко, величественный кот, знавший, что его полное имя — Као Ко Кун, бил по полу коричневым хвостом. Когда сиамцам был предложен обед, они проигнорировали его и принялись за еду только после того, как Квиллер вышел из комнаты.