Кот из Датского королевства

«Да, лучше и не скажешь…» — размышляла я немного удивленно. Надо же, как бывает! Думаешь, что общаешься с обычным, хоть и неглупым, мальчишкой-сорванцом, а оказывается, что перед тобой философ!

Пока мы вели возвышенные беседы, высокая душа Андерсена окончательно заскучала. Ему, видимо, уже давно хотелось побегать во дворе, и он нетерпеливо цапнул Сашку за ногу.

— Ай!.. — заорал Сашка.

Лёшка только рассмеялся.

— Ну что, пошли уже! — позвал он Сашку.

— Идите, — улыбнувшись, сказала я. — Тогда я позвоню девочке, чтобы она забирала свинку?

— Ну, ясно, — сказал Лёшка.

— А знаете, как девочка свинку назвала? — вдогонку им крикнула я.

— Как? — обернулся Сашка.

— Принцесса Роза!..

Ребята лишь презрительно фыркнули, помахали мне рукой, и, подхватив Андерсена, скрылись за дверью.

Я набрала номер.

— Мы придем за Принцессой примерно через полчаса! — радостно сказала мама Насти.

Я вдруг вспомнила, что обеденное время скоро закончится, а я ещё даже не перекусила.

— Ну вот, — сказала я Андерсену вечером, когда он вернулся. — Через три дня ребята уезжают в летний лагерь, морскую свинку Настя забирает, и остаёмся мы с тобой вдвоём до сентября. Но уж потом народу тут будет видимо-невидимо, — не знаю даже, как тебе это всё понравится. Ну, если не понравится, то я тебя домой заберу, хорошо?

Андерсен зажмурился и замурлыкал: он очень любил, когда с ним вот так серьёзно, обстоятельно беседуют. Потом, решив вздремнуть, Андерсен отправился в свой любимый угол, а я подошла к календарю, и перевернула ещё один лист.

III. АВГУСТ

Визит бомжа

Колокольчик на входной двери вёл себя очень странно: он то звенел, то умолкал, — и так, несколько раз подряд. Мне пришлось быстро слезть с маленькой стремянки в кладовке, где я сортировала накопившиеся нужные и ненужные вещи, и поспешить к двери. Наконец-то странный посетитель решился приоткрыть дверь, — но его самого, кто бы он ни был, ещё не было видно.

Андерсен давно стоял у двери и тоже ждал, когда же наконец кто-нибудь войдёт. Через несколько секунд мы увидели — сначала робко просунувшуюся голову, а потом и всего посетителя. С первого взгляда стало ясно, что это был бомж.

Посетитель, стоящий сейчас перед нами, был явно из того социального измерения, где дресс-коду не придаётся никакого значения. Несмотря на плюс двадцать пять в тени, на нём была одета зимняя фуфайка, очень драная, с открытой горловиной, без рукавов и с одной пуговицей посередине. Судя по разной величины дырам на этой импровизированной жилетке, тело её хозяина всё-таки дышало. Зато на макушке посетителя крепко сидела самая настоящая, летняя, ярко-жёлтая, тесная, не по размеру, шляпа. Шляпа сама по себе, отдельно от хозяина, вовсе не казалась нелепой, но, к сожалению, была слишком мала и не сочеталась с остальной одеждой. Впрочем, она была такой же неуместной, как и всё остальное, потому что в облике посетителя ничто ничему не соответствовало.

Я ещё не упомянула о кедах! Они были коричневого цвета, не рваные, но очень грязные, — причём грязь не свежая, а старинная, давным-давно въевшаяся в ткань. Да и откуда бы свежей грязи сейчас взяться? На улице сухо вот уже целую неделю.

Попробую на минуту забыть о тесной шляпе, ватной жилетке, коротких штанах и грязных кедах, чтобы хотя бы приблизительно описать внешность посетителя.

Он среднего роста, хорошо крепко сложен, волосы длинноватые, но не длинные, светлые. Он не похож на алкоголика и тем более, преступника, — нельзя сказать даже, что лицо его изрядно потрепано, а вид очень уж потасканный. И всё же, несмотря на эти, вроде бы положительные, признаки, с первого взгляда ясно, что перед нами самый настоящий бомж. Об этом свидетельствует и неуверенная проходка, и робкие, нервные жесты, а главное, потерянное выражение лица, — такое встречается, кажется, только у бомжей.

Решившись, наконец, полностью открыть дверь в лавку, посетитель сразу же резким движением снял шляпу и прижал её к груди, словно боялся, что её попытаются отнять. Так и застыл он у порога и, казалось, раздумывал, не повернуть ли обратно. И мы стояли друг перед другом, — я с Андерсеном по одну сторону незримой баррикады, а бомж по другую. Кажется, никто не собирался нарушать молчание. Но, почувствовав, что пауза слишком затянулась, я всё же решила выяснить цель визита.

— Чем могу помочь? — спросила я не слишком любезно.

— Да вот… — посетитель, покосился на Андерсена, — Я кошечку принёс…

— Какую ещё кошечку? — переспросила я недовольно.

Было совсем не похоже, что человек стоящий сейчас на пороге, может быть владельцем чего-либо путного.

— Фарфоровую, — робко сказал бомж.

— А откуда она у вас? — тоном прокурора спросила я.

Мне показалось, что бомж обиделся, потому что он сразу изменился в лице. Мне стало жаль его.

— Ну, хорошо, давайте посмотрим вашу кошечку, — предложила я.

— Уверяю вас, я её не украл, — оправдывался он так беспомощно, что я поверила ему.

Статуэтка оказалась, как я и думала, самая стандартная. Небольшая слащавая кошка с большим нарисованным на шее бантом, закрученным в виде рулета хвостом и символической улыбкой.