Кот и Лиса (СИ)

Незваные гости быстро вытерлись, переоделись за машиной и укатили. Только когда стих шум мотора, Глеб повернулся к Алисе. Она лежала рядом на боку, изучая спутанные волосы у него на затылке. Подперев кулаком щеку, Глеб долго смотрел на нее. Словно в первый раз видел. Загоревшая и растрепанная, она нравилась ему сильнее, чем когда-либо. Это было больше, чем влечение. Сильнее, чем похоть. Важнее, чем потребность. Он хотел ее себе. Хотел сам принадлежать ей. Хотел, чтобы она знала об этом. Хотел, чтобы верила.

— Я люблю тебя, — проговорил Глеб.

Он был готов, что она вспылит, разозлится, не поверит, опять начнет попрекать, но Алиса лишь улыбнулась ему, тепло и нежно.

— И я тебя, — ответила она.

Словно каждый день они говорили друг другу эти слова. Прежде, чем на физиономии Глеба разлилось триумфальное блаженство, Алиса добавила:

— Но Мишу я тоже люблю.

Улыбка сползла с лица Геллера.

— Так бывает? — спросил он угрюмо, догадываясь, в каком ключе продолжится этот разговор.

— Не знаю. Наверное.

— Нет, Лис. Это бред какой-то.

— Бред. Иначе и не скажешь.

Глеб приготовился озвучить новые аргументы, уговаривать, настаивать, угрожать, но она вдруг придвинулась к нему, сама поцеловала. Безумно нежно, до боли трепетно ласкала его губы своими, возбуждая сильнее, чем умелые ласки опытных любовниц. Она так сладко целовала, но при этом ранила его словами в самое сердце.

— Ничего не получится, Глеб. Я даже из-за Насти вспылила. Я не верю тебе. Мне везде мерещатся твои любовницы. Это невыносимо. Я не смогу. И ты не сможешь. Ничего не выйдет.

— Мы не узнаем, пока не попробуем, — бормотал Глеб ей в губы, не желая принимать горькую правду.

— Мы пробовали, ничего не получилось.

Алиса приподнялась, опираясь на руку, посмотрела на него.

— Пожалуйста, если действительно любишь меня, оставь все, как есть.

— Не могу.

— Ты же знаешь, он замечательный. Он самый лучший. Мне будет хорошо с ним.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, — упирался Глеб, — Ну чего тебе надо, Миронова? Бегать за тобой полгода с цветами и синими яйцами? Ты этого хочешь? Романтики, прогулок, свиданий? Давай! Я смогу.

— Что ты несешь? — Алиса прикрыла глаза рукой.

— А что? Мишка так тебя обхаживал. Тонна внимания и никакого секса. В этом залог успеха? Не сложно. Испытай меня.

Миронова нервно хмыкнула, процитировав Тосю Кислицыну:

— Что ты — трактор, чтобы тебя испытывать?

Глеб подавился смешком и остальными доводами.

— Я хочу, чтобы все оставалось, как есть, — проговорила Алиса после минуты напряжённого молчания.

— Лис, мы не сможем. Неужели ты не понимаешь? Это очевидно, нас тянет друг к другу. Я не смогу держаться от тебя подальше. И наставлять ему рога не желаю.

— Мы с Мишей уедем, — тихо ответила она.

— Что? Куда?

— Не знаю еще. На другую квартиру. Будем вместе снимать. Мы уже думали об этом.

Глеб сжал губы. Из него рвалось много чего неприятного и обидного. Сглотнув самые грубые выражения, он все же не смог удержать в себе остальное.

— Съедетесь, да? Может, и поженитесь? Ипотеку возьмете, детишек нарожаете?

— И возьмем, и нарожаем, — огрызнулась в ответ Алиса.

— Давай-давай. Удачи. Собираешься всю жизнь симулировать оргазмы, любовь и верность? Флаг в руки.

От его обидных, но правдивых слов у Алисы из глаз брызнули слезы. Глебу уже было все равно на ее душевный раздрай. Даже немного приятно. Он злился и хотел задеть. Удалось. Казалось, что это справедливо. Пусть ей будет больно. Он ведь не сказал ничего такого. Только правду.

Глеб поднялся, буквально выдрал из-под Алисиной попы полотенце.

— Домой пора, — рявкнул он, обуваясь.

Она тоже взялась за кроссовки. Шмыгая носом, залезла в машину, пристегнулась.

— Можем нормально ехать? Без экстрима?

— Как получится, — буркнул Геллер, заводя машину.

Но он не гнал. Глазел на дорогу, рулили и молчал. Алиса тоже не разговаривала, смотрела в окно. Раздражала этим до безобразия. Правда, Геллер бесился бы в любом случае. Он кипел из-за неутоленного желания и абсурдных заявлений Мироновой. Понимая, что ничего ей не втолкует, не докажет, если снова начнет спорить, Глеб молчал.

Он так увлекся этими стараниями и собственными мыслями, что проворонил поворот.

— Глеб, — закричала Алиса, вжимаясь в сиденье и зажмуриваясь.

Но было поздно. Машина вылетела из колеи, боднула дерево. Алиса и Глеб синхронно дернулись от столкновения. Удар был ерундовый, но перепугаться успели оба.

— Жива? — спросил Глеб, очнувшись от шока.

— Я больше с тобой никуда не поеду, — пообещала Алиса, — Ты заснул что ли?

— Задумался. Не гнал же.

— Спасибо, блин, что не гнал. Придурок ты отмороженный, — сорвалась она на крик.

— Не ори, — обрубил Геллер, вылезая.

Он знал, что расквасив тачку, огребет, как минимум, от отца. Если тот расскажет Токареву, то можно сразу вешаться. На этом же дереве, которое поцеловал. На земле валялись осколки. Бампер помял, фара разбилась. Не критично, но неприятно. Глеб прикинул, сколько придется выложить за ремонт и совсем расстроился. Бодрило только, что не помял крыло.