Кот и Лиса

Глеб ненавидел себя за то, что прислушивался к разговорам, подло надеясь, что они ссорятся. Но если Мишка с Алисой и ругались, то быстро, не давая лишних надежд. А он надеялся. Понимал, что это отвратительно и гадко, но все равно не мог перестать желать друзьям расставания. Он видел немало Мишкиных попыток построить отношения с девушкой, и все они кончались… может не плохо, но кончались. И с Алисой Глеб надеялся на какое-то постоянство в этом плане. Но — нет. Она, видимо, действительно была идеальной: слишком доброй, слишком покладистой, слишком милой. Все Мишкины претензии обычно разбивались о ее улыбку, а ее недовольства Симонов гасил поцелуями. Глеба буквально трясло, когда эти двое мирились ночью.

Когда он впервые услышал тихие стоны из-за стенки, то едва не сошел с ума. Сначала залез под подушку, потом надел наушники, включил музыку. Но в ушах все равно отзывались эхом звуки Алисиного удовольствия. Голодный зверь свернулся клубком и тихо скулил где-то в районе печени. Глеб уговаривал его, что это нормально, естественно, что нужно привыкнуть. Но не получалось.

Он нашел утешение в злорадстве. С ним Алиса никогда не была такой тихой. Именно поэтому они очень редко ночевали вместе, когда Мишка был дома. Глеб часто вспоминал, как проснулся среди ночи, наткнувшись на ее тело, и… разбудил. Как ни пыталась Алиса сдерживаться, а выходило плохо. Она кусала подушку, зажимала рот ладонью, притягивала его к себе, прося заглушить крики поцелуями. Но все равно вышло очень громко. Утром она не знала, как смотреть в глаза Глебу, который только пожимал плечами и самодовольно улыбался.

— Да ладно, Лисичка. Бывает. Я сам виноват, разбудил тебя, — сказал он тогда. Кажется, сто лет назад.

А теперь понимал, что урагана в постели, который всегда вызывала Алиса, Мише не досталось. И скорее всего, дело было не в ней. Глеб не мог этому не радоваться. Очень хотел, но не мог. Немного, но утешала мысль, что их пряничный домик любви не шатается от крышесносного секса. Мишка не удовлетворял Алису, как это делал Глеб. Факт. Но крамольная мысль: «А может не в этом суть отношений?» — частенько возникала в голове. Особенно, когда Миша и Алиса сидели на кухне вечером, ужинали и болтали.

— Почему «ДжедайКроссфит»? Откуда это название?

— Долгая история.

— Расскажи.

— Давным-давно в далекой-далекой галактике…

Дальше Глеб слышал смех и Алисино: «Ты невозможный».

Геллер прикрывал глаза, стараясь успокоиться, но все равно регулярно желал поменяться с Мишкой местами. Он прекрасно понимал, что это желание сродни сумасшествию. Понимал, что процессы, которые бурлят в его организме, когда Алиса рядом, ни разу не нормальны. Иногда Глеб допускал мысль, что он влюблен в девушку друга. Иначе как еще можно было назвать эти чувства, которые он изо всех сил старался глушить, но они все равно перли из него на белый свет. Но так же быстро Геллер отметал всю эту любовную бредятину. Он делал ставку на свои мужские инстинкты, на беспощадную привычку побеждать. Алиса обыграла его, обхитрила, бросила, не пожелала жить по его правилам. Мишка забрал ее, увел из-под носа в тот самый день, когда Глеб собирался предпринять попытку помириться. Но Симонов обскакал. В очередной раз. И теперь Алиса всегда была рядом, но не принадлежала ему. Словно бельмо на глазу, словно клеймо на лбу жирными буквами «дурак». Он видел эту надпись каждый раз, когда смотрелся в зеркало. И даже был с ней согласен.

Его влечение к Алисе было совершенно дурацким, но не поддавалось уничтожению. Его зависть к Мишке была омерзительна, но лекарства от этого недуга Глеб не знал. Он научился с этим жить. Научился контролировать. Научился улыбаться друзьям почти искренне. Научился почти не думать об Алисе во время секса с другими. Научился не прислушиваться к звукам из Мишкиной комнаты по ночам. Научился… Почти научился не злорадствовать, когда звуки были очень похожи на вежливую симуляцию. Научился воспринимать ее прикосновения, как дружеское участие. Научился не обращать внимания на румянец, что вспыхивал на щеках девушки, когда он сам изредка прикасался к ней. Ему пришлось научиться, чтобы не сойти с ума.