Косыгин

Теплый ветер несет над склоном белесые пушинки. Динамик приглашает гостей на экскурсию. По музею их проведут. А за колючую проволоку не пустят. Таня смотрит на едва видную из-за деревьев крышу дачи — мысленно она сейчас там.

— Клавдия Андреевна очень любила семечки, просто обожала, покупала кульками на рынке, жарила и ела. И я в детстве любила, и мама. А Алексей Николаевич их не выносил. Говорил: «Клавдия, перестань есть семечки, что ты здоровье себе портишь?!» Она могла днем грызть семечки, но когда ждали его возвращения, тут же все убиралось…

Без Клавдии Андреевны он за стол не садился. Приходим утром на завтрак, а она задерживается. «Татьяна, сбегай к бабе Клаве, мы ждем ее завтракать». Я бегу, она отвечает: «Скажи: пусть садятся, я сейчас иду». Нет, он все равно ждал, пока она придет.

«Дю-баба» — мать Клавдии Андреевны — любила смотреть телевизор. Ее привычку уважали, да и часто выходить в ее годы было тяжеловато. А вот всех остальных Косыгин тормошил:

— Что торчать у телевизора? Пойдемте на каток, погуляем.

На каток они ходили вдвоем.

— Я училась в школе фигурного катания, а он катался с детства. У него были старые коньки, «гаги», с допотопными, черными ботинками. Я их очень хорошо помню. Когда мы приходили на каток военного санатория, шли в вагончик, он обязательно надевал портянки, только портянки, не носки, иначе, говорил, натрешь ногу. То же самое, когда ходил на лыжах. Причем эту портяночку он так виртуозно заворачивал, а носки на лыжах или на коньках не признавал.

После обеда Алексей Николаевич иногда шел отдыхать, а чаще сидел с бумагами, их привозили даже по субботам и воскресеньям. Но, когда он освобождался, опять шли гулять. Он очень любил это время, расспрашивал нас с Алешей о наших делах, что читаем, с кем дружим.

Смерть Клавдии Андреевны многое в доме изменила. Понимаю сейчас, каким тяжелым для Алексея Николаевича был праздник Первого мая. Кругом музыка, флаги, песни, военный парад и демонстрация, Председателю Совмина, члену Политбюро надо быть на трибуне мавзолея, потом на государственном приеме. И только после этого он мог заехать на Новодевичье, постоять у могилы жены, оставить цветы… А вечер провести в кругу семьи, самых близких друзей…

Алексей Николаевич любил, когда его близкие хорошо выглядят, нарядно, красиво одеты. Вот он собирается с внучкой в театр.

— Татьяна, ты готова?

— Готова! — отвечает Татьяна, надевая подаренное дедом японское ожерелье.

— Ну, у тебя сегодня жиганский вид! — не скрывает восхищения Алексей Николаевич.

Откуда у него это словечко? То ли что-то запомнилось из Клавочкиных уроков французского, то ли это было какое-то диалектное словцо: жигачихой, например, называли резвую девушку в тверских краях.

Алексей Николаевич гордился своей внучкой: красавицей, комсомолкой, спортсменкой. А сегодня — хранительницей большого семейного архива Косыгиных. Милые семейные безделушки и редкостные фотографии, подлинные документы, рабочие блокноты и записные книжки деда — все это бережно хранит Татьяна Джерменовна. Каждый ее звонок добавлял в нашем общем поиске какую-то новую деталь.

— Виктор Иванович, нашла трудовую книжку Алексея Николаевича, по-моему, очень интересный документ.

В самом деле интересный. Это трудовая книжка, которую выписали Косыгину — наркому текстильной промышленности 25 января 1939 года. К тому времени его «стаж работы по найму» уже составлял 14 лет. На полях пометка: «Подтверждено документами». Следующая запись: «Служба в РККА — два года». И опять пометка: «Подтверждено документами».

Записи ведутся до июля 1948 года… И продолжаются уже во вкладыше, который заполнял некий кадровик после отставки Косыгина.

«23.10.1980. Освобожден от обязанностей Председателя Совета Министров СССР по его просьбе».

Странички, где делаются записи о награждениях, остались чистыми. Лень было вписать его боевые и трудовые награды!

…В Архангельском, по соседству с дворцами, которыми гордится мировая культура, прозябала разваливающаяся школа, больше похожая на сарай. Алексей Николаевич, проходя к машине, не раз критически поглядывал на очаг просвещения: «Как же можно здесь учить детей?» И однажды принял решение: построить в поселке Архангельское новую школу. Сейчас эта трехэтажная красавица носит имя Косыгина.

Такие «записи» остаются в памяти людей навсегда.

Сколько их в трудовой книжке Алексея Николаевича Косыгина? На этот вопрос не ответят и самые дотошные эксперты. Потому что с его именем связано не только строительство новых школ и вузов, заводов и фабрик, но и становление крупнейших энергетических и транспортных систем, научно-производственных комплексов, определявших будущее экономики страны, которая называлась Союзом Советских Социалистических Республик.

ЭПИЛОГ