Ракоци в последний раз взглянул на дверь библиотеки Медичи. Он вспомнил, как Лоренцо, впервые пригласивший его туда, благоговейно взял в руки том Данте и, мечтательно улыбаясь, сказал: «У меня семеро детей от жены и где-то, наверное, есть еще и другие. Но тут — мои самые любимые дети, это дети моей души». Воспоминание причинило ему острую боль.
— Франческо? — воскликнул встревоженно Сандро.
— Ничего, — сказал Ракоци, — ничего. Я просто отвлекся. У нас маловато времени, а?
— Да, — кивнул Боттичелли.
Он внимательно оглядел свои руки, затем совсем буднично произнес:
— Скоро выйдет указ о вашем аресте. Возможно, он уже принят. Его издаст Синьория, но — по воле Савонаролы. Ему нужно с кем-то расправиться, чтобы устрашить остальных. Не с вами, так с кем-то другим, не важно.
— Но для меня важно, чтобы этим другим не сделались вы. — Ракоци посмотрел на художника. — Еще раз благодарю вас, Сандро. За риск, которому вы подвергаетесь ради меня, за доброе ко мне отношение. Поверьте, я никогда этого не забуду.
Боттичелли смущенно кашлянул.
— Когда вы едете?
— Скоро. — Он искоса глянул на Сандро. — Вы уверены, что мне надо ударить вас?
— Да, иначе я не…
В ушах у художника зазвенело. Взор его помутился, он вытянул руки, хватаясь за стену, и чуть не упал — настолько сильной была внезапная оплеуха.
Сандро огляделся, когда получил возможность смотреть, и обнаружил себя в одиночестве. Его одетый в черное собеседник растворился в коридорах дворца.
Приказ об аресте Франческо Ракоци да Сан-Джермано.
ГЛАВА 13
Переносной фонарь, который Деметриче держала в руках, бросал на ее лицо скудные отсветы. Войдя в потайную дверь, она тихо сказала:
— Они ушли.
Ракоци повернулся к ней, поправляя верховую накидку.
— Они поверили вам?
— Конечно. Почему бы им не поверить? Я позволила осмотреть все комнаты, они всюду сунули нос. — Молодая женщина поставила фонарь на ближайший сундук и села. — Я очень боялась. Они так грубы.
Она стиснула руки, пытаясь унять в них дрожь.
— Деметриче, — сказал Ракоци, играя дорожными крагами, — если вы так боитесь, уезжайте со мной. В Венеции никакой Савонарола нам будет не страшен. Я не хочу оставлять вас здесь.
Она покачала головой.
— Сан-Джермано, поймите, Флоренция — это мой дом. С ней у меня связано очень и очень многое. Я зачахну вдали от нее.
— Я понимаю, — сказал Ракоци тихо. — И много больше, чем вы полагаете.
— У вас за спиной долгая жизнь, — продолжала женщина, не слыша его слов. — Привязанность к какому-то одному месту вам может казаться глупой…
Ракоци, присевший на сундук, чтобы обуться, указал на подошвы своих сапог.
— Не правда ли, они несколько крупноваты? Тому есть причина. Вы знаете, что находится в них?
Его странный тон заинтриговал Деметриче.
— Нет.
Дрожь в руках женщины уже унялась, и глаза ее были полны любопытства.
— Земля, — коротко бросил Ракоци. — Почва моей родины. Без этой защиты я не смог бы перейти даже через ручей. Земля — моя жизнь. Так же, как кровь. А тоска все не гаснет. Вы страшитесь покинуть родные края, я знаю, как это больно.
Глаза Деметриче расширились. Какое-то время она молча смотрела на собеседника, потом сказала:
— Они говорят, что Гаспаро Туччи убили вы. Они думают, что вы принесли его в жертву.
— Конечно, — сказал Ракоци с отвращением. — Они будут распространять подобные слухи еще много дней. Приготовьтесь к этому, дорогая.
Наклонившись вперед, она сочувственно прикоснулась к его руке. Он осторожно поднес ее пальцы к своим губам.
— Вы не должны им перечить. — Ракоци говорил мягко, но тон его был серьезен. — Не пытайтесь меня защищать. Наоборот, соглашайтесь и осуждайте меня вместе со всеми. Напраслина скроет правду, которая для меня опасней, чем ложь.
— Но почему, Сан-Джермано?