Костры миров (сборник)

Веснин вздрогнул.

Это кто-то сказал? Кто-то неслышно подошел к палатке?

Приподнявшись, он выглянул из палатки, но никого не увидел.

Дело не в пустом придумывании, подумал он. Дело в сомнениях, которые никто не может назвать пустыми. Ну, да, ну, ладно, в веке тридцатом, скажем, страсти животные уступят, наконец, место страстям чисто человеческим, там мы физически будем выглядеть иначе, но почему, описывая то, чего еще нет, я должен пользоваться только тем, что уже создано? Зачем тогда человеку воображение? Разве не воображение является двигателем прогресса?

Духота, выдохнул он. Какая, к черту, работа?

И услышал голос Кубыкина.

2

Голос у начальника базы был замечательный. Редкого безобразия голос, то срывающийся на фальцет, то гудящий, как труба, которую, даже не зная, что это такое, смело можно назвать иерихонской.

— Тама вот! — ревел Кубыкин, трясущимся толстым пальцем тыча в сторону речки, впадающей в море рядом с кухней. — Тама вот! Молния! Как ручей огненный, а потом в шар свернулась! Я прямо так и подумал — Солнце! Ведь не бывает молний таких. И к берегу! Вот, думаю, рыбки нам наглушило. А там… Ничего!.. — голос Кубыкина взвился, зазвенел как струна, окончательно теряя какую бы то ни было связь с его громоздким тяжелым телом. — Ну, ничегошеньки!

Ванечка лениво отозвался:

— Как шар говоришь? А диаметр?

— Ну… С метр, наверное…

— Анфед! Посчитай, — попросил Ванечка.

— Я уже посчитал, — меланхолично отозвался Анфед. — Таких не бывает.

— Слышал? — спросил Ванечка. — Не бывает таких, Кубыкин, Анфед уже посчитал.

— У-у-ученые! — обиделся Кубыкин. И побагровел, налился предгрозовым нехорошим раздражением: — А вот всем веники ломать для бани! По пять штук с каждой души, иначе с базы не выпущу!

Конечно, можно было спросить: а зачем веники, если через неделю базу все равно закрывают на зимний сезон, но Кубыкин столь откровенно ждал вопросов и возражений, что никто спрашивать не стал. Только Веснин, выбравшись из палатки и подойдя к Кубыкину, пообещал негромко:

— Наломаем.

Кубыкин нехорошо обрадовался:

— А территорию?

— Что территорию?

— Территорию кто уберет? Загадили.

— Да мы и уберем, — примирительно заметил Веснин.

Кубыкин растерялся:

— А тряпка на кустах? Чья?

— Это кухонное полотенце. Я уберу.

— Ах, полотенце, — протянул, смиряясь Кубыкин. — Ну, убери.

— Давайте чай пить, — предложила Надя. Редкий случай, вовремя и к месту.

Перед Анфедом и Ванечкой Надя ничуть не стеснялась, разгуливала в очень открытом купальнике, но Кубыкин ее пугал — она сразу накинула халатик. Ванечка даже обиделся. Он не хотел, чтобы дура Надя вела себя по-умному. Вот с таких, что ли, писать людей будущего? — невольно подумал Веснин. Глянув на кругленькое личико Ванечки, на его аккуратные, тонкие, почти птичьи усики, он сразу ощутил неприязнь — Ванечка ему никогда не нравился. Вот живет человек, в сущности, неплохой, наверное — диссертацию защитил, напечатал десяток интересных работ, а всем до него как до лампочки. Анфед, например, неудачник, но все знают, случись что такое, на него можно положиться, он и в воду нырнет и в огонь полезет, а Ванечка…

К черту!

Это я от духоты бешусь.

Подлесок и сосны медленно затягивало дымкой.

Потемнели стволы, растаяла серебристая паутина, темное небо налилось изнутри лихорадочным смутным светом — бесшумным, призрачным, странным. Над Искитимом и над Улыбино давно хлестал жуткий дождь, а над базой все еще ворочалось электрическое томление. Ткнуть бы тучу, чтобы немедленно пролилась.

И все не о том, не о том.

Вот всегда так. Есть время подумать, а желания нет. Приходит желание, время уходит. Сварить кофе, да за карандаш…

— Интересно, — вслух удивилась Надя, поднимая на Веснина смеющиеся глаза. — Если бы сбывались наши тайные желания, хорошо бы это было?

— Еще бы! — незамедлительно отозвался Анфед и для убедительности прищелкнул пальцами: — Р-р-раз, и готово!

Он не пояснил, что значит это «р-р-раз», но все почему-то посмотрели на Надю, и она почему-то запахнула на груди халатик, Кубыкин от напряжения даже рот раскрыл.

— А вот исполняйся наши тайные желания, — повторила Надя. — Вот ты, Анфед. Ты бы чего пожелал?

— Леща! — ни секунды не потратил на размышления Анфед и, уловив двусмысленность своего тайного желания, поправился: — Крупного леща. Вот от сих до сих. Чтобы я этого леща чистил от хвоста до обеда.

Анфед помолчал и вздохнул печально:

— Только таких лещей не бывает.

Ослепительная вспышка полыхнула в сухом вечернем небе, ярко высветила палатки, кружки с чаем, костерок. Надины вопросы почему-то заинтересовали Кубыкина, он смотрел на нее жадно, масса сомнений мерцала в черных выпуклых глазах, как козырьками прикрытых крыльями могучих бровей.

— Кубыкин, а, Кубыкин? — пожалела его Надя. — Если бы наши желания исполнялись, ты бы вот чего пожелал?

— Ну, как… — пожевал губами Кубыкин. — Авторитета… И территории чистой… Ну, и палатки убрать до дождей… Они же, как паруса, снимай их потом под ветром… Ну и все такое прочее…