Космонавт Сергеев

— Без космоса мне нельзя, — тихо ответил Дима. — Когда пойдут марсианские корабли, на одной телеметрии не протянешь. Тут надо знать логику работы каждого винтика в конкретных условиях космического вакуума, невесомости, радиации. Отказ одного винтика, случается, приводит к непоправимым последствиям.

— Понимаю, — сказал Саня. — Значит, марсианская программа уже отрабатывается?

— Отработана! — послышалось позади.

Они обернулись. Леша, раскрасневшийся, как после парилки, стоял у двери и улыбался. Расстегнутый халат был мокрым от пота — под мышками и на спине.

— Ну как?

— Порядок! Но работа не для слабонервных. Эскулапы там такое приготовили — во сне приснится, будешь вздрагивать. Но ты не слушай, — подмигнул он Сане. — Иди. Ты — очередная жертва!

Саня молча обнял товарищей и шагнул к двери. На пороге, словно от толчка, помедлил немного, обернулся. Марс смотрел ему вслед, и глаза у физика-лирика были тоскливо печальны — глаза человека, который знает, что не дойдет до финиша. Но Саня снова, уже во второй раз, ничего не понял: мир психофизиологической лаборатории, в которую он вступал, встал силовым полем между ним и его товарищами. И летчик не повернул назад.

— Это ваше первое рабочее место. — Седовласый врач показал на странное сооружение, напоминающее кабину современного реактивного самолета. — Забирайтесь!

Он не спеша поднялся по лесенке, перебросил ноги внутрь кабины, уселся в кресло — жесткое и неудобное, без парашюта, который обычно надеваешь перед полетом. Слева, на панели, лежал браслет с электродами, и Саня пристегнул его к левой руке. Немного погодя надел сетчатый шлем с датчиками и чуть-чуть — кончиками пальцев — потрогал ручку управления. Она работала мягко, без люфтов, и педали тоже работали хорошо. Он представил себя в кабине настоящего самолета и совершенно успокоился. Первое задание показалось пустяковым — требовалось как бы пролететь на истребителе вдоль извилистой дороги, точно повторяя ее рисунок. «Дорога» была нарисована на белой доске, стоящей перед тренажером, и хорошо просматривалась в электронный прицел. На выполнение задания отводилось пятьдесят восемь секунд. Ни секундой больше. Почему именно пятьдесят восемь, а не шестьдесят две или двадцать четыре, Саня не понял: видимо, по этому времени и количеству ошибок определялась реакция будущего космонавта, тип его нервной системы.

— В полете вас будет трясти и бить электрическим током! — предупредил седовласый врач, когда Саня пристегнул привязные ремни.

— Ослепит прожектором! — раздался второй голос откуда-то из глубины лаборатории.

— На приборной доске будут зажигаться разноцветные лампочки. Их нужно немедленно выключать, не прекращая полета! — добавил третий.

— За вашей мимикой и координацией движений, помимо приборов, будет наблюдать психолог. Электронные устройства зафиксируют быстроту реакции и количество ошибок. Обо всем этом нужно знать, чтобы не случилось неожиданностей, — подвел черту седовласый. — Хотя некоторые неожиданности будут. Но вам придется распознать их самостоятельно!

Старлей доблестных ВВС почувствовал внутренний протест: уже сама психологическая обработка перед испытанием требовала нервов. «Ладно, — с ожесточением подумал он, — бейте, изучайте, ослепляйте! У меня хорошая реакция, и я умею работать ручкой управления и педалями, умею работать этими железками и делать еще многое другое, что не входит в вашу программу. Просто придется немного попотеть, вот и все. Но вы никогда не узнаете, о чем я думал».

— Приготовились! — щелкнуло в наушниках. — Взлет!

Взревели, взвыли на высокой ноте электромоторы. Кабину тряхнуло, и она задрожала, как на вибростенде. На мгновение Саня оцепенел — не ожидал от белых халатов такого могучего натиска. Но тотчас, плавно взяв ручку на себя и работая педалями, вывел свой недвижный истребитель на «дорогу». Она змеилась в перекрестье прицела, и хронометр отсчитывал первые секунды эксперимента. Сколько их впереди, этих секунд? Время будто сжалось, закостенело, застыв мгновением старта, и лишь бешеная пляска разноцветных огней на приборной доске напоминала о его вечной направленности из настоящего в будущее. Но Саня стремительно, не прекращая полета, выключал гирлянды, и, когда они гасли, ему казалось, будто их меркнущий свет уносит с собой само время.

— Внимание! — холодно щелкнуло в наушниках. — Включаем помехи!