Космолет Очумелые ручки

Медлить было нельзя. На раскрытие трёх оставшихся креплений у меня ушло больше времени, чем я планировал, — минут двадцать. Дольше всех я провозился с третьей по счёту стяжкой: один из болтов никак не хотел расставаться с гайкой. Но всё же я успел. Грузовик ещё только поблёскивал микровключениями двигателей ориентации, готовясь к старту, выстраивал ориентационные углы, а тело стыковочного отсека уже вздрогнуло, освободившись от четвёртой, последней стяжки, и, медленно разворачиваясь, стало отходить от хвостовой части «Кентавра».

И вовремя! Расстояние между стыковочным отсеком и хвостом корабля было всего метров двадцать пять — тридцать, когда грузовик на мгновение замер, словно остановился в пространстве над Луной. А потом из его маршевого двигателя вырвалась яркая оранжевая лента горячего газа. Укоротившийся после отделения стыковочного отсека «Кентавр» стремительно рванул прочь от Луны, разгоняясь и уходя в свой последний полёт к Солнцу. Корабль быстро удалялся и уже через пару минут стал похож на размытое пятно, потом на яркую звезду, а затем и вовсе растворился в бликах солнечных лучей на стекле гермошлема моего скафандра.

Вращаясь вокруг всех трёх пространственных осей, стыковочный отсек дрейфовал по лунной орбите.

Непосредственная угроза для жизни миновала, и у меня прорезалось острое желание оценить в целом шансы на спасение.

Ресурсов скафандра хватит ещё примерно на восемь с половиной часов. А потом начнутся большие проблемы.

С Земли до окололунной орбиты за восемь с хвостиком часов не долететь. Поднимать с лунной базы «Селенит» тоже нет смысла: на нём топлива — только на стыковку с «Инолусом».

Спасти меня можно с помощью американского «Мудра» или нашего «Лунника». Сесть в один из транспортных кораблей и отправиться на поиски стыковочного отсека и принимающего на его поверхности солнечные ванны Лёвы Зайчонка. Для выполнения этой операции нужно, чтобы на станции нормально работали системы радиосвязи, поиска и стыковки. А они, как на грех, — по «счастливой» случайности, да? — вырубились. Значит, на транспортном корабле требуется найти опытного пилота для «слепого» поиска. Но Стелла Уилсон — бортинженер, Астрид Йенсен — астрофизик, Хосе Умберто Лопес — селенолог. А единственный пилот «Инолуса» сидит сейчас на макушке оторвавшегося отсека и ждёт спасателей.

Поэтому спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Получается, что перспективы более чем туманны. На стыковочном отсеке нет ни двигателей, ни системы управления. Как ни крути, мне осталось только восемь с половиной часов жизни.

Что у меня ещё есть кроме скафандра? Правильно, герметичный отсек с возможностью многократного обновления атмосферы. Поэтому врёшь, не возьмешь, костлявая!

Я переместился к боковому входному люку и стравил давление из отсека с помощью дренажного клапана почти до нуля. Несколько раз повернув баранку запорного штурвальчика, открыл массивную крышку и аккуратно забрался внутрь стыковочного отсека.

— Ну-ка, подсчитаем наши жизненные ресурсы, — сказал я вслух, как только отсек снова наполнился воздухом. Я снял перчатки и поднял стекло гермошлема.

Воды в ёмкости для питья литра полтора. Питательной кашки в сосуде, закреплённом около подбородка внутри гермошлема, где-то на четыре лёгких завтрака. А воздуха: дыши — не хочу! Поглотители углекислоты в стыковочном отсеке работают нормально, поэтому воздуха хватит дней на десять. С электроэнергией вообще нет проблем, — аккумуляторы отсека рассчитаны на полгода автономной работы.

Живём, братцы! Судьба наконец-то послала мне робкую улыбку, и я получил десятисуточный гарантированный бонус на выживание.

Настроение у меня пошло вверх, как столбик ртути в термометре на летнем солнышке. Системы связи и поиска на «Инолусе» ребята отремонтируют. Мой отсек обязательно отыщут и снова состыкуют с лунной станцией.

Правда, есть одна маленькая сизая тучка на солнечных горизонтах надежды. Если стыковочный отсек найдут уже тогда, когда у меня давно закончатся еда и вода…

Я представил себе, как в этом хорошо освещённом стыковочном гробу будет плавать моё иссохшее и исхудавшее тело, и настроение снова круто спикировало вниз.

* * *

Если хорошенько поразмыслить над сложившейся ситуацией, то можно прийти к весьма любопытному выводу. Вся эта кутерьма с тремя якобы случайными нештатными ситуациями на «Инолусе» имеет хоть какой-то смысл, если главной целью неизвестного злоумышленника был персонально я. Если я кому-то перешёл дорогу и этот кто-то решил со мной разделаться, выдав на станцию пакет вредных команд.

Залётных хакеров-террористов отметаем напрочь: ни одна команда не пройдёт без спецключей — паролей, которые часто меняются и которые знают очень немногие.

Значит, пакостные команды мог выдать только кто-то из своих. Из тех, кто знает пароли и имеет доступ к системе управления.