КОСМОХАОС. Спасённый

Писк в рулевой поднялся, красные оттенки тревоги поглощались мелодией мятежа, Арцен оставался в таком же возбужденном действии, как и воздушное сопротивление.

Он видел то, как уходили облака и приоткрывали белесые гардины. Солнечные лучи осветили виды спутника. Арцен закрыл глаза, нажал на половину кнопок подряд и потянул случайный рычаг, вслед за ним еще десяток меньших и больших. Хален не видел пейзажи, он лишь поддавался закрытым векам. Щелен ощущал лишь смерть и жизнь. За этот период страсти он успел сравнить несравнимое, едва сравнить себя с вакуумом, слегка обрести и надежду, и вечный покой в космосе.

Время и пространство становились медленнее, корабль приближался. Арцен не смотрел. Он подводил себя к ремням и застегивал их дрожащими руками, красные пальцы немели и каменели. Щелен закричал за зубами. В салоне его звук походил на сплошное рычание в совокупности со стоном.

До тех пор, пока корабль не влетел в твердый объект. Звездолет заскользил, а Арцен потерял сознание.

4

В мире все не очень-то и просто, тяжелое бремя будто ложится с самого рождения существа. Ты или потеряешься в себе или найдешь себя, или выберешься, или падешь; или вновь падешь и выберешься. Арцен не понимал, что подготовило для него существование. Один из немалых, кого не отличишь среди толпы армии Захватчиков, и один из тех, кого имя знает только он и его близкие, не считая самого отдела. Хален был во мраке. Он сидел в корабельной тишине еще без открытых глаз, темнота пробиралась в его голову. Звуковые искры заглушали Щелена, а он выбирался из своего непонимания.

Рука дрогнула. На что-то холодное легла она, но знакомое. Привычная замкнутость поступила в его вены, через них – в подсознание. После того, как Щелена вытянули из родительского крыла, одни мысли стали самыми глупыми. Наивным было сопротивляться в руках главнокомандующего, который возглавлял сектор, будущий дом Арцена. И видеть, как толпы причитающих детишек создавали океаны слез, а воины Космического Перерождения все равно выплывали из вод и целую вечность оставались в них буйками. Щелен вспоминал, как его считали особенным, что сам главнокомандующий повел за руку. Главы секторов сидели в своем кабинете и раздавали указы, связывались с загадочной верхушкой, просто выбрасывали офицерам и командирам цель и способы с ее захватом. Жестокий мир Арцену становился подобием актов пожертвования.

Еще тогда Арцен был маленьким человеком, которого воспитывали в строгих условиях. Жесткая обстановка, подъем и сон по общепринятым космическим суткам, бесчисленные ежедневные испытания, каждый час исписали одинаковыми чернилами и внесли в единый образец. Изо дня в день все повторялось, на космической базе ничего не было новым. На подконтрольных сектору планетах устраивали обязательные марафоны и миссии во благо своего самосовершенствования, распорядок расписал главнокомандующий и сам следовал своему списку. Что он делал, то и все остальные делали. Лишь отличались обязанности по управлению отделами на огромной базе Захватчиков, повисшем среди пространства сооружении.