Космогон

– Это запросто! – обрадовался Космогон. – За совет спасибо, ваше светлейшество! Чем могу служить за наставление и за…

– Можешь, – поспешно перебил УПСС, отворотившись от Центра. – Можешь пособить мне в провинции очищении. Мусора скопилось у меня видимо-невидимо, а ввиду того, что почва в огороженной моим велением параллельности всё равно заражена вредителем, мусор тот сгружу я на вышеуказанную делянку. Пришлю с гостинцами.

– А как же…

– И за то возведу я тебя в ранг Очистителя, – добавил светлейший. Приблизился, волоча за собою мантию. Ледяные полы её от корнесвета притаяли, и белёсый хвост потянулся за управляющим.

«Мрак с ней, с этой параллельностью. Окучу её, чтоб выползок не выбрался, а если неладно выйдет, вовне выкину вместе с мусором и вредителем. Главное что? От управляющего избавиться. Только бы он не замусорил мне иные параллельности».

– Идёт? – скрипя ледяною корой, спросил управитель Молочной провинции.

– Идёт, – решительно молвил Космогон-Огородник. – Мусор твой приму. Только чтобы выгрузил точнёхонько в загаженную параллельность. Промахнёшься, отцу пожалуюсь.

– Вот и ладненько, – захихикал, удаляясь, управляющий. Издали выкрикнул: – Жди гостинцев, селянин!

Выдохнул Космогон-Огородник с облегчением и заметил вдруг, что за делами бранными и политикой день прошёл в Молочной провинции и ночь минула.

Утром дня четвёртого стал Космогон-Огородник потравленную параллельность огораживать. Не до отдыха, с работой поспеть бы до прибытия мусора. Тяжела работа Очистителя и высока ответственность перед провинцией, но тем слаще, исполнив должное, возлечь у ручья излучины, ожидая слияния думотериев.

Трудности перевода. Интермедия

– Всю ночь просидел? – спросила жена, задёргивая на веранде римские шторы.

Солнечные полосы скользнули по палубным доскам пола.

– М-м! – ответил я, отрываясь от реконструкции альтекского периода марсианской истории.

– Глаза у тебя, как у белого кролика.

Я сморгнул. Глаза слезились, но не настолько это мешало мне, чтобы бросать работу, как раз когда что-то наклёвывается, хоть и непонятно ещё, что именно. Исследуя текст о Космогоне, я заметил, что альтекские хроники прекрасно укладываются в выстроенную по переводу «Космогона» хронологическую таблицу.

– Может, прервёшься? – с надеждой спросила жена. – Не сбегут никуда твои альтеки, а вот завтрак…

– Сбегут?! – выкрикнул я, отрываясь от записей.

С минуту мы смотрели друг на друга. Потом я понял, что если буду и дальше так пучить глаза и шевелить губами, супруге моей снова захочется позвать на помощь медиков. Надо было как-то её успокоить. Я поцеловал ей обе руки, пробормотал: «Знаешь, ты права, как всегда, похоже, это было именно бегство», – и вернулся к первой записи реконструкции. Там была ссылка на монографию Ф. С. Швыдкого, в третьей главе которой Федя убедительно доказывал, что альтекская цивилизация не могла развиться на Марсе, равно как и на любой другой планете Солнечной системы, кроме Земли.

Я услышал краем уха обречённый вздох, через некоторое время передо мною появилась тарелка с какой-то едой, и я стал есть, укладывая известные факты в новую схему и по ходу дела сверяясь с обеими временными таблицами.

Цивилизация альтеков не зародилась на Марсе, не явилась с какой-либо другой планеты нашей системы, а на Земле, где единственно и могла она развиться, никаких материальных следов не оставила. Переселение из другой звёздной системы – нонсенс, средств для этого в распоряжении альтеков не было. Что получается? Явились они на Марс чуть меньше миллиарда лет назад из ниоткуда, приступили к терраформированию, и тут, как на грех, случился катаклизм, в результате которого все четыре Большие Машины были разрушены, а цивилизация в одночасье уничтожена. В послесловии к монографии Федя робко намекнул, что альтеки – это мы сами, спасшиеся бегством из будущего. Аргументировал он эту гипотезу тем, что уж очень они похожи на нас, эти альтеки, как генетически, так и по цивилизационным признакам. За намёк сей Федю на учёном совете распяли, да я и сам не раз над ним подшучивал, когда надо было унять восторги ареопалеолога относительно свеженького артефакта, обнаруженного на альтекских развалинах.