Космодесант: Ангелы Смерти (ЛП)

Вложив пистолет в кобуру, Белый Шрам дает газу. Машина устремляется вперед с хриплым ревом, словно конь с опущенными поводьями. Хан нажимает руны стрельбы, и спаренные болтеры рявкают. Выстрелы задевают самого ближнего ксеноса, скользящим попаданием отрывая руку. На снег брызжет кровь. Даже она пахнет неправильно. Шальные болты валят сосну, которая падает на землю с мучительным скрипом, и поднимают в воздух снег и куски льда.

Враги пытаются перехватить его, жужжат узкие цепные клинки, полыхают пистолеты. Из мандибул бьют вспышки света, и острая боль режет левый бок воина. У него нет ни времени, ни пространства, чтобы обнажить длинную глефу. Он направляет мотоцикл в одного из них, врезаясь с силой, ломающей кости. Чужой отлетает прочь и врезается в дерево. Он оседает с неестественно подогнутыми конечностями. Затем Аджай-хан низко пригибается в седле и добавляет еще мощности. Мотоцикл охотно ускоряется.

К космодесантнику устремляется цепной клинок, и он наклоняется в сторону. Меч отсекает кусок обтекателя. В воина попадают новые похожие на дротики разряды, кусая и жаля, но затем он отрывается и несется по лесу. Мелькают деревья. Он знает, что ранен, чувствует, как внутри доспеха течет кровь, но не ощущает боли. Только порывы ветра на лице, и он улыбается.

Среди деревьев есть другие, мчащиеся параллельно ему. Вопреки всякой логике они не отстают, преследуя его в тенях хвойных деревьев, словно стая хищников.

Так не должно было быть. Белые Шрамы — охотники. И им не предназначено быть добычей.

Аджай-хан, не снижая скорости, увлекает ксеносов за собой. Он наклоняется под низко висящими ветвями и скользит по покрытым льдом валунам размером с титанов «Пес войны».

Еще больше врагов присоединилось к охоте. Похожие на жала гравициклы мчатся за Белым Шрамом через лес, быстро приближаясь. На миг космодесантник испытывает приступ чувства, похожего на зависть или стремление обладать. Когда-то Орден мчался над землей. Теперь в Империуме сохраняется всего горстка гравициклов, и Аджай-хан вряд ли когда-нибудь увидит хоть один из них, не говоря о том, чтобы мчаться на войну в седле почтенного скакуна.

Белый Шрам выбрасывает из головы случайную мысль и резко поворачивает направо. Влетает на скорости на засыпанный снегом гребень и взмывает в воздух. Воин встает в седле, сохраняя равновесие, пока двигатели визжат. Тяжело опускается на землю и разгоняет машину до предела. Он снова на открытой местности и наслаждается скоростью. Впереди линия деревьев, но враги быстры. И он не собирается убегать. Аджай-хан бьет по тормозам и резко выносит заднее колесо вперед, развернувшись лицом к преследователям. Время для бегства закончилось.

Почти стемнело, и тени вытянулись. Он отцепляет длинную глефу, ее тяжесть успокаивает.

Волна эльдар преодолевает гребень и устремляется к нему. Строй чужаков широко растягивается, чтобы окружить воина. Они считают, что отчаявшаяся добыча наконец осознала, что ей некуда бежать.

Ксеносы ошибаются.

Они на открытой местности, на полпути между космодесантником и гребнем, и только тогда осознают свою неосмотрительность. Но уже слишком поздно — чужие зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад.

С оглушительным ревом из-за линии деревьев за спиной Аджай-хана появляются его братья. Это потрясающее зрелище — целый клин атакующих Белых Шрамов, пригнувшись в седлах мотоциклов и опустив лезвия глеф, несется в бой.

Двигатель мотоцикла Аджай-хана приветственно ревет, и воин резко ускоряется, опустив глефу. Братья выстраиваются вокруг него, позволяя возглавить острие клина.

Именно так должна вестись война — на скорости.

Аджай-хан хохочет, и его братья смеются вместе с ним, мчась за добычей.

Петер Фехервари

ТЕРНОВЫЙ ВЕНЕЦ

"Никто не падет так низко и так смертельно, как тот, кто воспарил выше всех. Гордость не предшествует падению. Гордость и есть падение."

Откровение Летеана — Псалом 451

— Я займу свое место сегодня, — поклялся Монтэйг на тяжелом фолианте в его руках. — Я не брошу очередного неофита к Терням.

Запретная книга служила ему опорой на протяжении всего этого мрачного десятилетия. Ощутимый пережиток прошлой славы. Он провел пальцем по позолоченному тексту, удивляясь отчетливостью, элегантностью курсива, выведенного другими руками — руками Космического Десантника как и он сам. Он никогда не обладал талантом для таких вещей. Тем не менее многие среди его Ордена были прекрасными ремесленниками. Это было подарком от их прародителя, Божественного Сангвиния, переданным через тысячелетия, чтобы осветить путь его потомков. Подарок, который неофит Фелион воплощал бы в более разумное время.