Космическая чума

С того дня прошло около двадцати лет. Ежегодно случается порядка тридцати подобных случаев. Все со смертельным исходом, несмотря на ампутацию и достижения современной медицины. Но один бог знает, сколько еще несчастных кончили жизнь самоубийством, не обращаясь в гигантский Медицинский исследовательский центр в Марион, штат Индиана.

Ладно, если Торндайк ничего не скрывает, никто не смеет утверждать, что телепатии нет места в медицине. И пожелаем ему удачи.

Больше я Торндайка в этом госпитале не видел. Они отпустили меня на следующий день, и мне ничего не оставалось, как только грызть ногти и удивляться, что же случилось с Катариной.

3

Следующей недели я почти не помню, и поэтому не буду вдаваться в подробности. Короче, я прослыл женихом, упустившим невесту, а жизнь между туманными обвинениями и полускрытыми насмешками была довольно жалкой. Два-три раза я говорил с полицией. Вначале как гражданин, запрашивающий определенную информацию и сетующий на неосведомленность соответствующих инстанций. Потом меня просто стали посылать куда подальше. Очевидно, полиция забросила столько же удочек, сколько рыбацкая флотилия на Большой Банке, а клюнуло меньше, чем в Мертвом море. Они сами признались в этом. Давно прошли времена, когда полиция ежечасно проводила аресты. Это значило, что они сели в лужу. Полиция с ее прекрасной компанией пси-мальчиков пришлось признаться, что их объегорили. Я беседовал с телепатами, которые сказали мне, что я ел на завтрак в день поступления в подготовительные классы, и эсперами, которые могли распознать цвет носимой вчера одежды. Что я – бедный эспер, об этом упоминать не стоит. А эти парни были молодцы и хорошо знали свое дело. Катарина Левис исчезла, точно так же, как Амброс Бирс.

А встречаться лицом к лицу с отцом и матерью Катарины, приехавшими с востока, чтобы повидать меня, было настоящим потрясением.

Первым делом я отправился обратно в госпиталь, надеясь, что доктор Торндайк сможет чем-нибудь помочь. В моем бессознательном бормотании могли проскользнуть слова, значение которых навело бы на какой-нибудь след Катарины.

Но здесь меня тоже подстерегала неудача. Начальство госпиталя очень извинялось, но пару дней назад доктор Торндайк перешел в Медицинский исследовательский центр. Связаться с ним я не мог, потому что он взял Шестинедельный отпуск, который собирался потом продлить и дальше, и отправился в поездку по Иеллоустоунскому заповеднику, не сообщив маршрута.

Я остановился на ступеньках, надеясь поймать рейсовый коптеркеб, когда двери распахнулись и вышла женщина. Я обернулся, и она узнала меня. Это была мисс Фарроу, моя недавняя сиделка.

– Ба, мистер Корнелл! Что это вы здесь делаете?

– Хотел найти Торндайка. Но, его здесь нет.

– Знаю. И не удивительно. Наверное, он получил возможность продолжить свое образование.

Я мрачно кивнул:

– Во всяком случае, надеюсь.

– Это было утверждение, а не вопрос.

– Вы все ищете свою Катарину?

Я кивнул головой:

– Надеюсь, кто-нибудь разрешит эту загадку. Или придется сделать это мне самому. Все остальные уже сдались.

– Желаю удачи! – сказала она с улыбкой. – Видно, вы настроены весьма решительно.

– Это все, что мне остается, – буркнул я.

Мисс Фарроу кивнула.

– Не только, – махнула она рукой. – Вы говорили с людьми, которые вытащили вас из-под машины?

– Нет, с ними беседовала полиция и заявила, что они ничего не знают. Сомневаюсь, что смогу выпытать у них что-то стоящее.

Мисс Фарроу искоса взглянула на меня:

– Не хотите спрашивать людей, которые о вас ничего не знают?

– Возможно.

В этот миг подошел коптеркеб, и, звякнул звонок. Мне хотелось поговорить с мисс Фарроу еще, но мотор, оказался тем, что надо, и я раскланялся. А она пошла по ступенькам, предоставленная собственным заботам.

Мне следовало бы задержаться и нанять другую машину, но через несколько часов я уже катил по тому же злосчастному хайвэю, сосредоточив во все стороны свое восприятие. Ехал я на этот раз медленно и осторожно.

Я тихо миновал место недавней катастрофы, постаравшись отключить свои мысли, когда увидел черное выжженное пятно. С верхней ветки все еще свисал блок, а на нем качался обгоревший канат, два фута которого были переброшены через ворот, и кончались коротким обожженным концом.

Я свернул влево на подъездную дорожку к дому Харрисонов и поехал по извилистой грунтовой дороге. Впереди все ясней и ощутимей становилось мертвое пространство.

Собственно, это была не мертвая зона, так как кое-что я там чувствовал, но чем дальше я всматривался в детали смутного дома, тем больше нужно было полагаться на зрение, нежели экстрасенсорное восприятие. Но даже если Харрисоны не нашли по-настоящему мертвой зоны, то сумели выбрать такое место, где мое восприятие оказалось малоэффективным. Это было все равно, что смотреть сквозь легкую туманную дымку. И чем ближе я подъезжал к дому, тем плотнее она становилась.

Как раз у стоянки, где ощутимо начинал сказываться эффект мертвой зоны, я наткнулся на рослого загорелого парня. Лет двадцати четырех, который копался в двигателе трактора. Он разогнулся, и я остановился.