Кошмар в августе

«Дружат». Даша прикрыла глаза. Так, так, так... Все ясно. К черту рыб, Валикбеев, наверное, тоже охотился за коричневой папкой. Юлька явно морочит ей голову. Никому не нужные исследования не станут хранить в домашнем сейфе. Но зачем документы Истомину? Он-то не ученый. Хочет помочь другу? Или же он вообще ни при чем? Скорее всего, ни при чем, просто хотел купить рыб, а Юлька, не подозревая о подоплеке дела, записала его в подозреваемые. Бедные же цихлиды пали всего лишь невинной жертвой в борьбе за научный прогресс. Шаг за шагом связь между гибелью рыб и научной работой Паэгле вырисовывалась все четче, что бы сама Юлька об этом ни говорила и ни думала.

— Слушай, Диана, а они там, в институте твоего мужа, все вместе работают над одной проблемой или у каждого свое направление?

Впавшая в прострацию Юркевич лишь дернула плечом:

— Откуда мне знать! Я бы их вообще разогнала. Все это бред. Господь либо дает ребенка, либо нет. Что толку заниматься каким-то дурацкими исследованиями, если самому себе помочь не можешь? — Красивое глуповатое лицо вновь стало злым. — Козел. Сапожник без сапог.

— Подожди, получается, что твоего мужа Юлька тоже лечила? — В голове вдруг промелькнуло — а вдруг преступника интересовали не все записи, а только те, что касались директора института? Тот вполне мог быть участником эксперимента. И тогда возникал мотив: шантаж или, наоборот, желание прогнуться перед начальством, если только это не сам Валикбеев.

Но Юркевич покачала белокурой головой:

— Нет, его она не лечила.

— Не лечила? — несказанно удивилась Даша. — Но почему?

— Сказала, что безнадежен. Хотя все знают, это оттого, что она меня ненавидит.

— Скажешь тоже... Просто у Юльки такой характер. — Прозвучало не слишком убедительно, но врожденная деликатность большего не позволила. — Ты что, первый год ее знаешь?

— При чем здесь характер? — Блондинка почти оправилась от истерики, в ее лице появилась мстительная злость. — Она меня ненавидит за то...

Звонок телефона не дал закончить фразу. Даша приложила палец к губам и сняла трубку.

— Слушаю вас.

— Добрый день, Юлию Сергеевну, пожалуйста, — раздался густой начальственный бас.

— Ее нет. Я могу что-нибудь передать?

— Да, передайте, что...

Юркевич встала и помахала рукой, показывая, что уходит. Даша энергичным жестом заставила ее сесть обратно.

— Как, простите? — переспросила она звонившего. — Телефонограмма? Вы хотите передать телефонограмму?

Голос стал чуть раздраженнее.

— Вы домработница?

— Что-то в этом роде.

— Тогда, если вас не затруднит, возьмите, пожалуйста, ручку и запишите.

— Сейчас, одну минутку...

Даша вытащила салфетку:

— Говорите, записываю.

— Беременность не наступает. Согласен на уколы. Сообщите цену материала.

Мягкая салфетка продавливалась, гелевые чернила растекались.

— «...не наступает… материала». Простите, а как ваше имя? От кого телефонограмма?

— Пероцкий Георгий Никитович. Вы все записали?

— Слово в слово.

— Когда вы сможете передать?

— Как только она придет.

— А когда она придет?

— В двадцать три девятнадцать. Всего хорошего, — пробормотала Даша. И, повесив трубку, задумчиво повторила: «Беременность не наступает, согласен на уколы...» Интересно, кому уколы, ему, что ли?

— Как вообще она может заниматься такой гадостью? — Блондинка брезгливо тряхнула пальцами. — Что за работа для женщины?

— Что ты имеешь в виду?

— Копаться в чьих-то яйцах.

Даша вздохнула: ни возраст, ни одежда, ни относительно удачное замужество так и не сделали из разболтанной школьницы светскую даму.

— По-твоему, это работа для настоящих мужчин? — только и нашлась сказать она.

— Ну, не знаю... — Юркевич как-то нервно заозиралась и, вытянув красивую шею, прошептала: — Слушай, а может, это Юлькина работа? Может, это она мне ребенка сделала? А?

Некоторое время Даша вглядывалась в кукольное личико бывшей одноклассницы, пытаясь отыскать или издевку, или признаки надвигающегося безумия. Какой бы недоразвитой Юркевич ни была, но среднюю школу она все-таки закончила.

— Диан, у тебя с головой все в порядке? — на всякий случай спросила Даша. — Чем бы Паэгле тебе ребенка сделала?

— Откуда я знаю! — Черные ресницы возмущенно затрепетали. — Она все может. Как раз месяца полтора назад я проходила у них очередное обследование. Может, она под шумок мне что-нибудь и пересадила.

— Пересадила. — Даша покивала головой. — На Юлькином месте я бы тебе пару дополнительных извилин пересадила. Диан, отдохни немного. Это, наверное, токсикоз дает о себе знать.

— Значит, ты мне не веришь? — вспыхнула бывшая одноклассница.

— Конечно, верю. Ведь ребенка пересадить проще, чем волосы с жопы на голову! — в запале воскликнула Даша.

— По-твоему, я вру? — На глазах Дианы снова выступили слезы.

Посчитав дальнейшую дискуссию бессмысленной — врала Юркевич или бредила, значения не имело, — Даша поинтересовалась:

— А ты уверена, что Юлька все рассказывает твоему мужу? Я имею в виду как директору института.

— Откуда я знаю! — Блондинка снова выдрала салфетку из коробки и аккуратно промокнула мокрые реснички.