Кошмар по наследству

– Конечно же, нет. И ты её тоже не видел. У тебя здорово разыгралось воображение, только и всего. Такое случается, когда на человека сваливается богатство. Шарики немного заезжают за ролики. А ты человек впечатлительный, нервный, я бы даже сказал, немного того.

– Что значит, немного того, Глеб?

– В смысле, хрупкая натура.

– Глеб, прекрати намекать, что я чокнулся. Ещё совсем недавно в этом кресле сидела моя покойная бабушка!

– Ты сам себя слышишь? – не скрывая раздражения, спросила Люська. – Как покойная бабушка могла оказаться в кресле? Ну подумай. Здесь спала твоя кошка.

– У меня нет кошки.

– Откуда же она взялась?

– Ты меня спрашиваешь?

Люська подошла к лестнице.

– Мне можно подняться наверх, Ген?

– Не спрашивай разрешения, поднимайся, куда тебе заблагорассудится.

Усадив Генку на диван, я спросил, где здесь кухня, и побежал за водой. А на кухонном столе увидел полосатую кошку.

– Ещё одна?! Сколько же вас здесь?

Вернувшись в гостиную со стаканом воды, я столкнулся с Люськой. Она спускалась вниз, держа на руках серую беглянку.

– Представляешь, забилась в угол в коридоре и дрожала от испуга.

– А на кухне полосатая кошка сидит.

– И на кухне кошка? – удивился Генка. – Не к добру это, ребят. В доме нет животных.

– Ты когда на улицу выскочил и помчался к калитке, оставил открытой дверь. Сюда не только кошки могли зайти, но и слоны прошмыгнуть.

Генка пристально всматривался в зеленоватые кошачьи глаза, становясь с каждой секундой всё мрачнее.

– Сначала я увидел в кресле мертвеца, потом на его месте очутилась эта кошка. Люся, выгони её на улицу. Не хочу видеть в доме кошек, тем более, зеленоглазых. Глеб, а ты прогони кошку из кухни.

– Ладно-ладно, Ген, ты главное, успокойся. Приляг, постарайся расслабиться. А мы мигом от кошек избавимся. Глеб, чего ты застыл, иди на кухню.

Глупо было бы надеяться, что полосатая кошка по-прежнему будет сидеть на столе, дожидаясь моего появления. Пришлось заняться поисками.

– Кис-кис-кис, – звал я, заглядывая под стол.

Кошка как сквозь землю провалилась. Я вышел в коридор и заглянул в приоткрытую дверь. Рядом с кухней находилось помещение, судя по всему, служившее хозяевам кладовкой. Вдоль трёх стен высились стеллажи. Все они пустовали. И лишь на одном из них, на самой нижней полке, я заметил банку варенья.

Шорох раздался откуда-то справа. Задрав голову, я увидел любопытные глаза полосатой кошки. Она забралась на самую верхнюю полку стеллажа, и с нескрываемым любопытством наблюдала оттуда за мной.

– Слезай, – махнул я рукой.

Кошка мяукнула.

– Слезай, тебе говорят. Кис-кис-кис.

И тут я услышал грохот и отчаянный крик Дронова. Мгновенно забыв о кошке, пулей полетел в гостиную. Генка стоял у одного из четырёх окон, прижимая к груди плотную штору. Люська замерла в дверном проёме.

– Что случилось? – крикнул я.

Генка ткнул пальцем в сторону стены. Большая картина в тяжёлой позолоченной раме, сорвавшись со стены, рухнула на пол. При падении угол рамы ударился о мягкий пуф, проделав в кожаной обивке внушительную дыру. Пуф отлетел в сторону, перевернулся.

– Она упала ни с того ни с сего, – лепетал Генка, теребя штору.

– Хорошо, что никто не пострадал, – я подошёл ближе, сел на корточки и внимательно осмотрел крепления и верёвку. Затем поднял глаза на торчавший из стены металлический крюк.

– Как, по-твоему, Глеб, чего это вдруг картина вздумала полетать?

– Верёвка стёрлась.

– Где?

– Вот, смотри, видишь?

– А-а, да, точно, – кивнула Люська.

– Но почему она стёрлась именно сейчас? – вопрошал Генка, боясь двинуться с места.

– Вещи от времени тоже стареют и приходят в негодность. Эта картина, провисела на стене наверняка целую вечность. С неё вытирали пыль, а о верёвке никто не думал. Постепенно она стиралась, и вот сегодня решила порваться.

– Знаешь, как говорят, – улыбнулась Люська, – где тонко, там и рвётся.

– Гм-м, – промычал Генка и почему-то прыжками подскочил к дивану. – Сначала мертвец в кресле, потом кошки, теперь картина.

– Ты опять начинаешь хандрить. Мы же уже решили, что никакого мертвеца не было.

– Был.

– Это плод твоего воображения.

Генка сел на край дивана и вздохнул.

– Я должен вам ещё кое-что сказать.

– Только не говори, что у тебя в спальне тоже мертвец сидит.

– Что ты, Люся?! – замахал руками Генка. – Не накаркай!

– Слушайте, – сказал я. – Давайте сначала картину прислоним к стене. Люсь, помоги мне, один не справлюсь.

– Ну и тяжеленная она, – пыхтела Люська, когда мы подняли картину. – Рама весит целый центнер.

– Неудивительно, что она свалилась.

– А вы представьте на минуту, что было бы, если под картиной стояло кресло, и там сидел человек, – подал голос Генка, бледнея на глазах.

– Но там не было кресла, – успокоил я его.

– От человека не осталось бы и мокрого места, – не слыша меня, бормотал Дронов.

Люська поставила на место пуф и развела руками.

– Его можно отдать в мастерскую.

– Забудь о пуфе, – ответил Генка. – Их здесь столько, что одним больше, одним меньше – роли не играет.

– Ты хотел нам кое-что сказать, – напомнил я. – Мы слушаем.