Кошмар на улице Вязов

— Нэнси, — устало перебил он, — то, что происходит, мне совершенно не нравится. Абсолютно не нравится. И я бы не хотел, чтобы ты была в этом замешана. Я хочу тебя попросить: иди домой и ложись спать! Мне нужно получить заключение патологоанатома и кое-что обдумать.

— Но, папа… — снова попыталась заговорить девушка.

— Нэнси, я прошу тебя!

— Хорошо. Но ты хотя бы выслушай мою просьбу: обратись к Уолтеру Крайсвелу. — Нэнси вздохнула, — Пойдем, Глен.

Она первая вышла из камеры, а за ней, пятясь спиной, не отрывая взгляда от покойника, выбрался Глен.

Когда они оказались в коридоре, парень зажал ладонями глаза и прислонился к стене.

— О, боже… — прохрипел он.

— Пойдем, — повторила девушка, беря его за руку.

— Я… Мне что-то нехорошо, — с трудом выдавил Глен.

Его больше всего поразила не СМЕРТЬ, — Он видел вчера ночью нечто более страшное. — А ТО, ЧТО РОД БЫЛ СОВЕРШЕННО СЕДЫМ.

* * *

Уолтер Крайсвел сидел за столом, мрачно поглядывая на лейтенанта Томпсона.

— Я не знаю, зачем просила меня об этом дочь. Но возможно, Вы и в самом деле знаете что-то, что может помочь нам.

Дональд вздохнул, прикрывая рукой глаза. Он так и не отдохнул за двое суток ни одной минуты. Теперь еще глаза разболелись.

Крайсвел нахмурился. Седые лохматые брови сошлись у переносицы, и коронер стал похож на большого нахохлившегося филина. Впервые в жизни из-за него погиб человек. Крайсвел был максималистом. Он не сделал то, что мог сделать. Если бы не эта треклятая годовщина… Ему ведь ничего не стоило дойти до участка, или хотя бы позвонить лейтенанту и выложить карты на стол. Тогда, скорее всего, парня бы выпустили, и он был бы жив. Старый индюк. Позер хренов. Двадцать минут ходьбы — ровно столько занял бы у него путь от дома до участка — двадцать минут, и он мог бы спасти жизнь человеку.

— Так вот, — продолжал лейтенант. — Если вы знаете что-нибудь, касающееся этого дела, какие-то факты, мелочи, буду Вам очень признателен. Нет — извините за беспокойство.

Дональд понимал, что старик переживает, но ничего не мог поделать с собой. Он тоже чувствовал себя виноватым, но, в отличие от Крайсвела, не собирался заниматься самобичеванием. Ему нужно найти убийцу, и он найдет его. Обязательно. Чего бы это ни стоило. Это — его судьба, его предназначение.

Старик кашлянул, и лейтенант открыл глаза. Он и сам не заметил, как задремал.

— Ну так как? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал по-возможности бодро.

— Лейтенант, — старик уставился в окно, за которым просыпался новый день. Что принесет он? — Вчера я сделал анализы, провел… Ну ладно, это не важно. Короче, я пришел к твердому убеждению, что молодой человек, которого вы арестовали, невиновен. Он не убивал эту девушку, хотя… теперь это уже не имеет значения. — Крайсвел слегка покачивался на стуле вперед-назад. Сухие ладони лежали на коленях. Свои записки он положил на стол и теперь лишь кивнул на них, придавая вес словам. — Здесь подробно записаны факты и выводы, сделанные на их основании. Кроме того, я составил возможные приметы убийцы. — Старик умолк.

— Хорошо, — лейтенант собрал листки и положил их перед собой. — Ну, а ваши мысли по поводу второго… происшествия? Вы ведь работали экспертом, до того, как переехали в этот город, не так ли?

В дежурной большие часы начали отбивать шесть.

Крайсвел продолжал, прислушиваясь к их густому басовитому бою:

— Лейтенант, вы же давно работаете в полиции и сами все понимаете. Даже ребенку ясно, что здесь и не пахнет самоубийством. Для этого не нужно знать мнение патологоанатома. Узел у него на шее! Да ни один самоубийца в мире, если он не полный идиот, не станет завязывать веревку на узел! Это — абсурд! Нонсенс! Но даже если допустить, что самоубийца, находясь в состоянии аффекта, сделал это, он бы не смог повеситься так, чтобы сломать себе шею! ЭТО НЕВОЗМОЖНО! И вы, лейтенант, знаете об этом не хуже меня. А шея у трупа сломана. Вашего парня дергали в петле так, что свернули ему шею, — старик снова замолчал, по-прежнему глядя в окно, где солнце уже начало свое восхождение по небосклону.

«Хорошо еще, что он не знает о непривязанной веревке», — подумал лейтенант, продолжая внимательно изучать старика.

— Ну, и наконец, просто здравый смысл. Даже с самой высокой точки камеры парень не смог бы дотянуться до решетки, чтобы закрепить второй конец простыни. — Крайсвел пожевал губами и подвел итог. — Его повесили, лейтенант. Просто повесили. Хотя ума не приложу, как убийце удалось это сделать прямо перед объективом видеомонитора так, что ваш дежурный этого не заметил.

Фраза вышла двойственной, и лейтенант подозрительно посмотрел на коронера. Но тот, похоже, действительно недоумевал, слепо глядя на острые, бледнеющие под южным солнцем листья тополей.

— Вы сказали что-то насчет возможных примет убийцы, — нарушил его публичное одиночество Дональд.