Кошмар на улице Вязов. Антология

— Вот–вот, стиль жизни богатых и психопатов, — сказал Кинкайд.

Дженнифер нахмурилась, затем посмотрела на Джо:

— Это Джо. В школе он любил ораторствовать, но сейчас не очень разговорчив.

Джо смущенно улыбнулся Томпсон, качнув головой в знак согласия.

— Меня зовут Тарин Уайт, — сказала Тарин. — Я приехала сюда только потому, что здесь все–таки получше, чем в школе для трудновоспитуемых. И еще из–за того, что со мной сейчас происходит что–то странное.

— Твои сны? — спросила Томпсон.

— Да, здесь у всех плохие сны, — ответила Тарин.

— Можно мне здесь кое–что пояснить? — спросил Филипп. — Чтобы не тратить попусту время.

— Давай, Филипп, — сказал Гольдман.

— По мнению наших милых хозяев, наши сны представляют собой групповой психоз. Своего рода сдержанную массовую истерию. Тот факт, что до встречи здесь мы все видели в снах одного и того же человека, ни на кого, кажется, не производит впечатления.

Вся группа возгласами выразила согласие.

— Таким образом, мы ходим по кругу, добиваясь минимального прогресса с максимальными усилиями, — заключил Филипп.

— А вы и не сможете добиться прогресса до тех пор, пока не станете воспринимать свои сны так, как это есть в действительности, — заявила Симмс.

— Что они такое? — спросила Томпсон.

— Побочный продукт чувства вины.

— Расскажи нам, Нэнси, — сказала Кристен. — Расскажи им, что в действительности происходит.

— Да, расскажи нам, Нэнси, — присоединился Гольдман.

— Я могу только сказать, что само по себе это не исчезнет, — сказала Томпсон. — Всем вам придется столкнуться с ним и бороться. Если вы готовы работать вместе, готовы противостоять самым жутким своим страхам, я думаю, мы с ним справимся.

Лица подростков отразили смешанные чувства надежды и страха. Они были под впечатлением. Все, кроме Кинкайда.

— Больше всего я боюсь выслушивать эту новую чушь, — заявил он.

***

Вечером того же дня Томпсон и Гольдман пошли пообедать в мексиканский ресторан.

— Очень уютно, — отметила Томпсон.

— Вы не бывали здесь? — спросил Гольдман.

— Он, должно быть, открылся, когда я училась в школе.

— Наилучшая мексиканская кухня в Тейлорвилле, — сообщил Гольдман, — что, конечно, ни о чем не говорит. — Он помолчал. — Ваши родители все еще живут в этих местах?

— Моя мать умерла, — сказала Томпсон. — Умерла во сне. Отец и я.., наша семья, пожалуй, распалась.

— Похоже, трудные времена.

— Были, — ответила Томпсон и замолчала. — Нил, вы верите в существование другого мира?

— Я был в Питтсбурге. Это идет в зачет?

— Я говорю серьезно, — сказала Томпсон.

— О'кей, я верю в существование разных уровней сознания и тому подобное. Но если вы имеете в виду НЛО или Атлантиду, То тут я пас.

— А если бы я сообщила вам, что сны ваших пациентов представляют для них реальную физическую опасность?

— Это что–то новое. Этому вас учат сейчас в Станфордском университете?

— Это то, что я знаю.

— Ночные кошмары — это ничто иное, как симптомы их реальных проблем, изрек Гольдман.

— Хорошо. Тогда давайте устраним эти симптомы на некоторое время.

— С помощью гипносила?

— Именно.

— Вы хотите, чтобы я прописал экспериментальное средство группе подростков, покушавшихся на самоубийство?

— Только до тех пор, пока мы овладеем ситуацией.

Гольдман покачал головой.

— Возиться с проблемой устранения сновидений — дурацкое занятие. И вам я не советую его принимать.

— Я была в их положении, Нил. Я знаю, каково им приходится.

— Я тоже знаю, — отрезал Гольдман.

— Да? Вы сказали, что это уцелевшие, и это действительно так. Но сколько еще они проживут, зависит от нас.

— К сожалению, Нэнси, мой ответ отрицательный.

***

Филипп и Кинкайд спали на своих кроватях. Филипп начал тихонько постанывать, потревоженный сновидением.

Внезапно одна из его кукол–марионеток, висевших на залитой лунным светом стене, подняла серую взлохмаченную голову. Грубая глиняная фигурка задвигалась и стала превращаться в нечто похожее на Фредди. Когти–бритвы выросли из неуклюжих глиняных пальцев. Кукла нанесла несколько ударов по веревочкам, на которых висела, и разрезала их. Приземлившись на пол подобно кошке и встав во весь рост, она стала быстро расти.

Филипп заворочался и открыл глаза.

Фредди, окутанный зловещей пеленой, стоял у него в ногах.

Филипп открыл рот, чтобы закричать, но Фредди приложил палец к губам, требуя молчания. Филипп ловил ртом воздух, внезапно парализованный. Сдернутое с постели одеяло открыло бечевки, привязанные к его рукам и ногам. Бечевки натянулись, и Филипп был поднят с постели в воздух.

Кинкайд открыл глаза, когда Филипп выходил из палаты. Он выглядел как лунатик.

— Эй, Филипп, — позвал Кинкайд, — проснись, дружище.

Филипп не мог ничего ответить: все его поступки совершались под действием чужой воли.

Кинкайд повернулся на другой бок:

— Хорошей прогулки тебе, парень.

Филиппа, как марионетку, медленно вели по коридору. Слезы градом лились по его щекам, а глаза лихорадочно искали спасения от кошмара. Но он ничего не мог сделать, не владея своим телом. Филиппа подвели к внешней стене, и он, растворившись, прошел через нее.

***

Джо сидел у окна в темной палате. Был его черед нести вахту, пока другие спали.