Кошки не всегда молчат

Справа над городом нависала гора Конгеберг с маяком на ней (маяк не действовал в период белых ночей), по центру в гавани болтались рыбачьи судёнышки, слева фьорд делил пополам длинный и широкий каменистый мыс.

– Видите мыс? – показал Ленц за фьорд, где у переправы лепились дома рыбаков и причалы с лодками. – Местные зовут его Край. Там скоро построят жильё и учреждения администрации Рейха. Оправдаете доверие – и вы будете там жить. А вот там, – он ещё повернулся влево, – Герресборг, мы проезжали мимо по дороге. Наша работа будет как раз в этом Герресборге. Напомните, какое сегодня число?

– Двадцать первое июня. Мидсоммар[19], – ответил штаб-ротмистр. Ох ты, он совсем забыл про один из главных норвегских праздников – Середину лета! Впрочем, уже два года как в Норвеге совсем другие праздники.

– Именно, – кивнул штурмбанфюрер. – Хорошо, что у вас сейчас белые ночи. Сегодня вечерком мы кое-куда съездим.

Они спустились в город. Ленц выдал новому подчинённому удостоверение сотрудника «Аненербе», где уже стояло звание «обермайор», и снабдил Фауля авансом на расходы.

– Пришейте новые погоны, обермайор, – пошутил он. – В десять жду на ужин в общем зале. Денег у вас достаточно – сходите, купите себе охотничий костюм и хорошие горные ботинки. Нас ждет прогулка на природе.

После ужина (китовое мясо, сёмга, салат из морепродуктов и пиво) они уселись в черный Ленцевский «хорьх». Эсэсман тоже был в коричневом твидовом костюме, охотничьей шляпе и кожаной куртке.

– Сегодня я прошу вас ничему не удивляться, Фауль, – сказал штурмбанфюрер. – Всё увидите сами.

Они быстро миновали указатель «Герресборг», свернув с шоссе на гравийную дорогу, а после и вовсе на грунтовку.

– Замечательная штука, эти ваши белые ночи, – сказал Ленц, крутя рулем. – Сначала я никак не мог привыкнуть, бессонницей мучился. А теперь обожаю. Ночью светло как днём! Прелесть, что за страна!

Дорога обрывалась на склоне высокого холма. Ленц остановил машину и посмотрел на часы.

– Еще минут пятнадцать посидим, и пойдём. – Он хитро глянул на своего спутника. – Что вы ожидаете увидеть, Фауль? Наверно, что-то страшное и загадочное?

Свежеиспечённый обермайор покачал головой.

– Не могу знать, герр штурмбанфюрер. На что тут можно смотреть?

– Скучный вы человек, Фауль, – снова хохотнул Ленц. – Наверно, и из дому не убегали никогда? Пойдёмте, время. – Он достал из портфеля большой морской бинокль «Цейс» и повесил на шею.

Стрелки на часах близились к полуночи.

Мужчины поднялись по каменистому склону, и Ленц осадил обермайора:

– Здесь не торопитесь. Нельзя, чтоб нас увидели.

Он пригнулся, и поманил Фауля за собой, протянув ему бинокль.

– Смотрите.

Тот посмотрел, куда указывал новый начальник. В ложбине между холмов горел огонёк, а вокруг кружилось что-то белое. Обермайор поднес к глазам бинокль.

Огонёк оказался высоким костром, а у него степенно шли по кругу женщины, одетые в белые нательные рубашки. Женщины были разные – толстые и худые, высокие и низкие, молодые и старые. Вдруг они разом сдернули с себя рубахи, оказавшись, в чём мать родила. Мерный шаг сменился разнузданной пляской. Нагие распутницы высоко вскидывали ноги, извивались, принимая странные позы. От костра долетел тонкий визг, и Фауль вздрогнул.

– Ну как? – шепнул эсэсман. – Нравится? Это наш контингент, мой друг. Местные ведьмы. Полный список у меня. Завтра с утра будем брать.

– Куда брать? – спросил обермайор, не отрываясь от бинокля.

– О, место есть. Здесь недалеко. Насмотрелись? Дайте-ка мне.

Минут пять они провели в молчании.

– Пойдемте, – сказал штурмбанфюрер.

Спустились к автомобилю.

– Вы же знаете о Великой охоте на ведьм, которую вела инквизиция в Европе? – спросил Ленц по дороге к отелю. – Вырезали почти всех, а остальные попрятались так хорошо, что и не сыщешь. Но у вас, мой дорогой Фауль, тут настоящий заповедник. Инквизиция сюда не добралась, и ваши ведьмы очаровательно непуганы и беспечны. Те немногие процессы, которые шли в Норвеге по делам ведьм, затухли еще в семнадцатом веке, да и случались в основном далеко на севере. «Аненербе» нужны секреты этих женщин. Поверьте, они знают много тайн. Только не хотят делиться.

И на прощание:

– Кстати, обермайор. Нелишне предупредить их домашних, что за плохое поведение мобилизуемых отвечать будет семья. Меры я применяю самые суровые. Вот так, но поделикатней, не надо их сильно пугать. Все-таки норвеги родственный германский народ.

Утром Фауль с отделением солдат под командованием целого лейтенанта на грузовике поехал по адресам из списка.

Когда они остановились у белого крестьянского дома, возле калитки в ноги обермайору сунулась серая кошка. Фауль так наподдал ей сапогом, что мерзкая тварь с визгом исчезла за забором.

– Ненавижу кошек, – сказал он лейтенанту. – Наглые беспринципные животные.

Дверь открыла миловидная девушка в белой косынке, из-под которой на плечо спускалась тяжелая соломенная коса.

– Ина Мария Фредриксен?

– Да, это я. А что такое, господин офицер?

И не скажешь, что вчера скакала вокруг костра голышом, подумал Фауль.