Кошка

– П… простите меня… – выдавила Лара. Взгляд, как назло, снова привлек тот бугорок. В шортах он не был таким заметным, но каким-то необъяснимым чутьем она чувствовала – оно там. – Я… я не хотела…

– Ты подглядываешь, – скорее утвердил, чем спросил Илья. – Зачем?

– Я больше не буду, – прошептала она, чувствуя, что как по щекам стекают горячие струйки. Вот же дура, расплакалась!.. – Обещаю, не буду. Только не говорите родителям!..

– Не скажу, – отозвался он. На мгновение Ларе показалось, что в голосе вожатого прозвучала досада.

На негнущихся ногах Лара повернулась к нему спиной, словно к огромному хищнику и, все еще ощущая спиной пристальный взгляд. Достала из кустов лавра первый тапок… Второй оказался в нескольких метрах, вроде бы недалеко… Прыгая на одной ноге, она потянулась за шлепанцем, роняя на асфальт слезы. Как же было стыдно!.. Наверное, она больше никогда не сможет смотреть на мальчиков, никогда.

– Стой, – вдруг раздалось за спиной

И Лара остановилась. Прямо так, на одной ноге.

– Не поворачивайся, – проговорил Илья тише и шеей она ощутила его горячее дыхание.

Господи…

Пальцы скользнули под лямки купальника, те, что завязывались на шее. «Он же сейчас развяжет его!» – с отчаянием подумала Лара. Вот сейчас. Еще немного…

Что он делает?.. Это… это был поцелуй?..

Илья держал его, горячо дыша прямо ей в затылок. Волосы встали дыбом. Шея, ключицы, ниже… Подушечки его пальцев, шершавые, едва коснулись кончиков набухших сосков. В это мгновение по всему телу словно пропустили электрический ток. Она, едва сдерживая вскрик, выгнулась дугой и, сама того не понимая, уперлась ягодицами ему в пах.

Илья резко отдалился и отпустил. Вытер губы и, метнув в нее дикий, звериный взгляд, поспешил вперед, словно и не было ничего.

Лара, все еще не понимая, что произошло, осталась стоять в одном шлепанце посреди дороги.

***

Лара лежала в небесной тишине, вся ледяная от мелкого пота и сжимала зубами кончик накрахмаленной простыни. В спальной комнате восемь железных кроватей, стоящих вдоль стен, и Лара спала на самой крайней, той, что у окна. Отсюда до нее доносился далекий шум прибоя, запахи соли, хвои, распустившихся цветов, становившиеся лишь сильнее в ночной прохладе.

Остальные девочки давно спали, и мучилась лишь Лара, лишь ее душа. Подмяв под себя простынь, линующую к телу, она дрожала, вспоминая прикосновения Ильи к соскам. Что-то надломилось в ней, что-то умерло, что-то исчезло навсегда.

Лишь спустя годы она поймет, что это было ее детство.

Она лежала и думала, что за страшную тайну хранило в себе то мгновение? Что Илья хотел сделать?.. Неужели… Нет, нет, он не такой!.. Он всего лишь наказал ее за излишнее любопытство, получил свое. Но почему… почему ей хочется испытать это вновь?..

Наверное, она очень гадкая, развращенная девка, каких мама называет неприятным словом «проститутка». Проститутка в сознании шестнадцатилетней девочки, нет, уже девушки, представлялась чем-то абстрактным, лишенным формы, но коварным и похотливым существом.

Кошкина – проститутка.

Да-да, так ее буду называть в колледже!

Лара зарылась лицом в подушку и тихонечко расплакалась. Она не хотела!.. Она правда больше никогда не будет!.. Ну почему, почему она пошла тогда за ним!.. Почему он такой красивый?.. И что скрывает тот таинственный бугорок на его плавках, от прикосновения к которому мужчины становятся почти животными?.. Она никогда не забудет этот взгляд, полный чего-то темного, дремучего, страшной силы, которая могла уничтожить ее в любое мгновение, но почему-то решила оставить жизнь. Даже его лицо переменилось, исчезла та добрая светлость, которая заставляла трепетать ее сердце, зрачки расширились, губы сжались в нить, на скулах вздулись желваки. Еще никогда она не видела его таким, да что там, еще никогда она не думала, что такие изменения возможны.

Неужели он теперь ее ненавидит?..

От этой мысли стало только хуже. Слезы лились и лились из глаз, отчего наволочка промокла насквозь.

Кошкина-проститутка, проститутка, проститутка, проститутка!..

Что скажут родители?..

Конечно, он расскажет им! Она и сама бы рассказала, если б не жгучий стыд.

Она пролежала так час, два, а может быть вечность, содрогаясь от рыданий и жалости к самой себе.

Уснула она лишь тогда, когда над серой гладью моря, вопреки всему, начало подниматься солнце.

***

А потом была целая неделя соревнований на воде. Лара не участвовала, сославшись на месячные. Вожатая Ольга понимающе кивала и разрешала ей сидеть на берегу вместе с другими девочками из младших отрядов, кто не умел плавать.

Илья заменял судью, ходил со свистком и со спасательным кругом, но чаще торчал на вышке, поставив загорелые, присыпанные песком ноги на перекладину. Лара проходила мимо, всегда стараясь пробежать опасный участок как можно быстрее. Она чувствовала на спине его взгляд, скользящий между лопатками, как змея, и снова ощущала себя провинившейся собакой.