Кошак

В это время, не дожидаясь, пока обрадованная республиканка пройдёт дальше по цепочке, к ней подошли Викера и Рита. Кошки теперь уже сами принялись тискать эту милаху, и та, смеясь, даже не пыталась отбиваться, а лишь льнула к своим куда более рослым подругам. Натискавшись, она что-то шепнула сёстрам, после чего вновь повернулась ко мне.

— Ну и как тебя зовут, звёздный котик? Я — Гайна О`Дилли, наставница стай по работе со стрелковым оружием.

— Леон. В стаях — Кошак. Во Внешних колониях — Меч Республики.

Девочка только головой покачала — демонстрируя, что уже устала удивляться.

— А вот не стану! — хмыкнула она, оглядывая сестёр. — Возьму и не стану! В такой час плюну на телесное, пусть будет только душевное! А, сёстры?..

— Тебе решать, — пожала плечами Викера. — Если решишь, будет сильно. Он отличный боец. Может и в таком качестве проводить — не зазорно будет любой республиканке.

— А ты что скажешь, Кошак? — нарочито выделила стайное прозвище валькирия. — Как лучше провожать — для души или для тела?

И такой взгляд на меня обратила… глубокий, цепкий, ясный…

— «У меня нет тела — смелость станет моим телом… У меня нет меча — растворение духа в Пустоте, «му-син» — вот мой меч», — почему-то эти строфы из мантры воина показались особенно уместны.

— «Растворение духа в Пустоте…» — нараспев протянула Гайна. — Как точно… Это?..

— Путь воина из моей малой родины.

— Что ж, пусть так и будет! — торжественно провозгласила рыжая, стремительно разворачиваясь к остальным провожающим. — Моё время пришло, сёстры! Пора!

Рыжим вихрем неугомонная снежка пронеслась к самой проекции на стене. Возле неё она казалась эдаким лучиком, протуберанцем, материализовавшимся в зале ожидания. Мгновение, и её уже нет. Я в растерянности стал озираться по сторонам.

— Смотри! Сейчас! — засветила мне в бок локтем Эйди, совершенно не рассчитывая силу удара, так что вместо лёгкого тычка прилетело весьма чувствительно.

Но мимолётная вспышка боли прошла мимо сознания, всё внимание было приковано к происходящему сейчас на экране. А там, на фоне солнца, возникла фигурка Гайны. Огромный проектор демонстрировал нам её, с видом на лицо, словно камера висела над самой головой, со стороны лица. Огромное лицо крупным планом заняло добрую треть проекции, дальше виднелись аккуратные бугорки грудок, отороченные серебром отличительных знаков; бёдра казались и вовсе гротескно маленькими, искажёнными перспективой. Ну и пробивающийся сквозь новую картинку свет солнца, конечно. Он так же, как до того в зале, бликовал на золотистой россыпи прядей, укутывающих тело тончайшей паутиной. Будто по телу струились не волосы, а токи звёздного расплава.

Валькирия на экране широко улыбалась. Её глаза были ясными и незамутнёнными. Вокруг тела угадывался контур какой-то капсулы. И вдруг, в одно мгновение, изображение вновь изменилось, как будто какая-то сила отбросила капсулу прочь — а это была именно капсула, зализанных форм, напоминающая мяч для регби. Теперь нашему взору открывался серебристый силуэт, обращённый к солнцу продолговатым боком, по мере удаления от исходной точки становящийся всё меньше и меньше. И вот пришло то мгновение, когда он стал совершенно неразличим на фоне яркого светила. Вроде бы даже в месте, где он только что был, пространство вспучилось протуберанцем… будто солнце приветливо лизнуло созданный человеком аппарат.

Я стоял как громом поражённый. Мысли путались. Иллюзия и реальность менялись местами. Из оцепенения вышел, только когда серебристый мячик капсулы стал возвращаться назад, выныривая из газовой бездны. Вновь перед нами внутренность капсулы… на этот раз без Гайны внутри. И тут же поверх трансляции наложился ещё один уровень, явно в записи. Теперь ракурс был иным. Камера давала вид сзади, из-за плеча. Хрупкая оболочка капсулы вдруг протаяла на всю переднюю полусферу, впуская внутрь солнечную радиацию. Было ощущение, будто внутрь аппарата хлынули неудержимые потоки солнечного вещества, заполняя собой и без того небольшое пространство.