Кошак

Сайна тенью метнулась вперёд. Это был не бег — прыжок. Затяжной, в котором её роскошное тело распласталось в воздухе живым воплощением духа мщения. Не всякая представительница семейства кошачьих способна на такое… Хотя я и привык к их скоростям — и в бою и в жизни — тем не менее именно этот прыжок меня натурально заворожил. Приземлилась Сай на исходную, но теперь действовала без всяких скидок на обстоятельства. Не было никаких кошачьих заигрываний. Ладонь валькирии устремилась к шее, и когда я попытался отпрянуть, поймала мой подбородок. По скулам, к ушам и затылку, зарываясь в коротко стриженные волосы, заскользили выползающие из пазов коготки.

— Эйди во всех подробностях рассказала, как ты её пользовал. Скажу так: стае понравилось. Все хотят попробовать. Вот только… роли будут иные. Как и положено мальчикам и девочкам в Республике, ты будешь снизу. Очень сильно снизу. И не советую больше дёргаться. Будь послушен, и мы порвём тебя не сильно, — снежка рыкнула, загоняя внутрь клокочущую в душе смесь ярости и возбуждения, и впилась в мои губы острым поцелуем.

И тут же, словно девочки репетировали последовательность действий, Мисель прошлась когтями мне по бокам, взрезая ткань комбеза. Я задёргался в её стальных объятиях ног. Тогда Сайна, не прерывая поцелуя, принялась второй когтистой рукой взрезать ткань на животе и груди, смещая ладонь всё выше и выше, так что когти оказались в её кильватере. А тут и Лай подоспела… Эта не думала ни секунды — деловито взрезала когтем комбинезон в районе паха. По-хозяйски сжала разгорячённую плоть.

— Смотри, какой горячий! — хмыкнула вторая снежка. — А ведь этому жеребчику нравится, когда девочки берут дело в свои руки! Какое правильное воспитание! Я думаю, тот случай был лишь досадным недоразумением. Мальчик сделал, не подумав. Поддался чувствам, не спросил свою избранницу, свою будущую хозяйку, как именно она хочет его взять. Здесь же все совсем ещё дикие! Не привыкли к нормальным отношениям. А, мальчик? Я права?

Но слова были всего лишь словами. Куда важней оказались действия. Говоря, Лайна вела и совсем иной разговор — собственными пальчиками, то и дело помогая себе коготками второй руки. Я не ответил — застонал. Прямо в поцелуй любимой снежки, отчего та накинулась на мои губы с ещё большим остервенением. Гибкий язычок принялся плести во рту паутину острой игры: он искал такую же гибкую жертву, чтобы ввинтиться в неё, вжать, продавить… А через мгновение отпустить, чтобы тут же поймать и ввинтиться вновь… Но ответ был засчитан. Звонкий смех рыжей чертовки был тому порукой. Ещё и Мисель добавила остроты. Метиллия с методичностью автомата покрывала засосами моё плечо, ключицу, шею, больно кусала мочку уха, после чего всё повторялось — только теперь с другим плечом. Её когти тем временем оставляли аккуратные борозды на коже торса. Комбинезон, давно обращённый в лохмотья, не был ей преградой.

— Лай, чего ты с ним возишься?! — рыкнула в нетерпении Сай. Её потусторонние бездны глаз горели каким-то мистическим внутренним светом. Так накануне «Ивана-Купалы» светятся лесные озёра от разгулявшейся там нечисти. — Видишь же, как он хочет! Как не может дождаться, когда мы наконец прекратим ласкаться и начнём драть! Воткни ему коготок в самую дырочку. Давай, сестра!

От накативших ощущений меня прогнуло дугой — и это невзирая на тонкую, почти нежную игру дикой кошки. Всё же Сай больше играла на публику, Лай не собиралась мучить меня по-настоящему. Она была такой же моей девочкой, как и остальные, и то, что мы вместе всего пару месяцев, ничего не значило. Срок вообще мало что значил. Мы оба попали, и прекрасно знали это. Так что рыжая лишь пользовалась моментом для занятной ролевой игры. Хотела доставить удовольствие, хотела, чтобы мне это действо запомнилось именно как игра — на грани фола, но игра. И она своего добилась: от игривых коготков чертовки меня пробрало не на шутку. А вскоре кошки и вовсе уронили меня на кровать, и Сай получила то, чего всей душой желала с самого своего появления в этой клетушке. Я оказался в ней.

Дальше девчонки просто развлекались. Нет, они не стали сразу шокировать нашего основного зрителя. Не стали использовать для игр и мой язык — приберегли его для дальнейших актов этой драмы. Или комедии?.. Кому как, кому как… Судя по виду сидельца, по его широко распахнутым в ужасе глазам, по приоткрывшемуся в крайнем обалдении рту, игра кошек произвела на мужчину неизгладимое впечатление. Когда же меня, уже использованного по основному назначению, оставили медленно приходить в себя — всего иссечённого кровавыми бороздами от когтей, на залитом кровью ложе, — его начала бить натуральная дрожь. У идейного борца началась самая настоящая истерика! И кто сказал, что человека обязательно ломать физически? Когда тебе во всех красках демонстрируют твоё собственное будущее, демонстрируют на примерах пусть чужих, но таких же, как ты сам, людей — это ли не самый эффективный способ достучаться до сознания?..