Кошачья голова

Мама не знала расписания, полностью доверившись местным жителям с их пунктуальным Касьянычем. Типа, они в курсе, когда тут поезда останавливаются. При этом она ни капли не волновалась, шепталась о чем-то с Алиной и изредка обмахивалась своей шляпой, как веером. Шептались они не потому, что хотели что-то от меня скрыть. Просто насекомые стрекотали так оглушительно, что жаркий воздух вибрировал от звука.

Спустя вечность вдруг загудели рельсы, и вдалеке словно ниоткуда появился самый обычный, современный поезд. Все еще опасаясь, что он пролетит мимо, я отчаянно замахал руками, вызвав у мамы и сестры приступ смеха.

— Ты чего, одичал за неделю в деревне? Первый раз поезд увидел? Чудо, чудо! Самодвижущаяся повозка! — совершенно в своей манере подколола Алина, перекрикивая кузнечиков, и меня накрыла волна облегчения и радости. И я еще больше замахал руками, начал подпрыгивать и орать как полоумный.

Алина, глядя на меня, расхохоталась и тоже стала прыгать, орать и махать руками. И мы пустились скакать вокруг смеющейся мамы, и мир вокруг был удивительно прекрасным. Мне тогда было всего лишь двенадцать лет, и казалось, что предстоящие семь лет — это вечность…

Поезд остановился, и уже другая проводница доведенными до автоматизма движениями опустила для нас ступеньки и вежливо улыбнулась.

Я подал руку сначала маме, а потом Алине, помогая забраться в вагон. И ладонь у моей сестры была теплая и крепкая. И пахла она своим собственным запахом, запахом сестры.

Проводница даже не прогнала нас, когда мы втроем обнялись и немножечко так постояли в тамбуре. Поезд тронулся и мгновенно умчался вместе с нами прочь от безымянной платформы.

Мы ехали домой.

Была ли вообще когда-нибудь Никоноровка? Может, ее никогда и не было и все нам показалось, приснилось?

Глава двадцать четвертая

В прихожей еще лежала стопка объявлений о пропаже Кешки. Я успел спрятать ее быстрее, чем Алина заметила. Сначала бейсболку сверху кинул, а потом под ее прикрытием сгреб бумажки на пол и затолкал ногой под тумбочку.

Не знаю, заведем ли мы теперь когда-нибудь домашнего питомца. Кешку очень жалко…

Конечно, отец, когда вернулся, заметил перемены.

Вижу, сказал, что вы повеселели. Это потому что трудились наконец-то. А то, сказал, ваши придумки идиотские, депрессии-шмепрессии всякие — это все от безделья.

Я вот, сказал, в детстве после школы, как уроки сделаю, так и шел родителям помогать, работал, торговал на рынке, бутылки сдавал. А вы все лентяи, маетесь дурью всякой. Поняли теперь, что работа мозги прочищает? И врачи не нужны.

Это мама придумала, что, пока она со своей подругой общалась, мы, то есть Алина и я, помогали по хозяйству одной бабушке. Я, по ее версии, копал огород.

Мои отчаянные взгляды мама игнорировала. Я дико боялся, что отец заставит показать мозоли на руках, но обошлось. Правда, он так долго разглагольствовал по поводу своей трудовой деятельности в подростковом возрасте и о позитивном влиянии физической работы на психическое состояние, что мама в конце концов мягко намекнула: потому мы, его дети, и не работаем, что сам он трудился в поте лица и на самом деле нам своего детства не желает.

Пришлось и из-за обритых голов врать. Алинка сначала в бандане ходила, пока ей волосы наращивали, так отец придирался, что она как богомолка или безумный панк. Не мог определиться, но оба варианта его не устраивали. Разозлился сначала, когда ее голову увидел, разорался.

Мы с сестрой ничего не успели придумать в оправдание, но мама и тут с ходу выдала версию: в деревне подхватили вшей. В принципе, она просто повторила то, что нам и сказали первым делом в Никоноровке по поводу наших причесок.

Вот из-за вшей будто бы и обрили и Алину, и меня. Спасительные вши, надо же! Оказалось, что и эта выдумка отца полностью удовлетворила. По его словам, кто в детстве вшей не подхватывал, тот и жизни не знал. И он хохотал над моими ушами. Типа я лопоухий, прям как мама. А мама только улыбалась, даже не спо

рила.

Как я понял, она заранее продумала ответы на все щекотливые вопросы. Даже не ожидал такого от нее. И честно говоря, не знаю, хорошо это или плохо. Не

знаю. Она и Алине ловко говорила, что у нее ранняя седина, как у бабушки. Будто бабушка начала седеть чуть ли не в пятнадцать лет и постоянно подкрашивала волосы. Проверить сейчас никак нельзя, а с наследственностью ничего не поделаешь.

На самом деле, как мне мама по секрету сказала, Ульяна Ильинична сразу предупредила: у Алины может появиться седая прядь, как у многих, кто напрямую с нечистой силой встретился и на себе ощутил ее воздействие. Вроде своеобразной метки. Зато Алина получила официальное разрешение от родителей красить эту бесцветную прядь в любые оттенки, какие захочет. Отец про наследственность тоже поверил.

Так что все в итоге с отцом сложилось очень удачно. Никаких лишних вопросов, а следовательно, никаких скандалов. Даже настроение ему подняли.