Кошачьи истории

Часам к пяти снотворное перестало действовать, и я освободил Олли. Без колтунов он выглядел много лучше, но это оставило его равнодушным. Когда я открыл клетку, он бросил на меня полный отвращения взгляд и молнией скрылся в траве.

Хелен пришла в восторг от моей работы. На следующее утро она не спускала глаз с кошек и восклицала:

— Каким красавчиком он стал, правда? Я так рада, что ты сумел его подстричь! Меня это очень мучило. И он, конечно, чувствует себя гораздо лучше!

Я не без самодовольства разглядывал Олли через окно. Вчерашнее лохматое пугало действительно неузнаваемо преобразилось, и, бесспорно, я заметно облегчил ему жизнь, избавив от больших неудобств. Однако мыльный пузырь восхищения собой разлетелся едкими брызгами, едва я высунул голову из задней двери. Олли, только что с аппетитом приступивший к завтраку, при виде меня унесся прочь даже стремительнее, чем когда-либо прежде, и скрылся вдали. Я грустно поплелся назад в кухню. Во мнении Олли я упал еще ниже, если это было возможно. Печально я налил себе чаю. Жизнь полна разочарований!

МОИСЕЙ. НАЙДЕННЫЙ В ТРОСТНИКЕ

Да, придется поднапрячь силу воли, чтобы вылезти из машины. Все десять миль от Дарроуби я размышлял над тем, что особенно холодными йоркширские холмы кажутся вовсе не тогда, когда их укрывает снег, а именно сейчас, когда он только-только лег белыми полосами на их голых черных склонах и они смахивают на черно-белых тигров, изготовившихся к прыжку. А передо мной поскрипывают на петлях ворота, сотрясаемые ветром.

Машина, пусть без отопителя и полная сквозняков, все-таки казалась уютным убежищем в столь негостеприимном мире, и я добрую минуту не выпускал баранку из защищенных шерстяными перчатками рук, прежде чем собрался с духом и распахнул дверцу. Ветер чуть не вырвал ручку из моих пальцев, но я все-таки успел захлопнуть дверцу, прежде чем поплестись по смерзшимся комьям грязи к изгороди. Воротник моей теплой куртки был поднят, подбородок и уши укутаны шарфом, но все равно ледяные потоки воздуха хлестали по лицу, забирались в ноздри, обжигали виски.

Проехав ворота, я снова выбрался из машины, чтобы закрыть их, и тут сквозь слезы, туманившие взгляд, заметил нечто совершенно неожиданное. Рядом с дорогой было озерко, и среди заиндевевшего тростника, обрамлявшего его темную, твердую поверхность, глянцевито чернел какой-то клубочек. Я подошел поближе. Малюсенький, примерно шестинедельный котенок съежился в полной неподвижности, плотно зажмурив глаза. Нагнувшись, я осторожно потрогал пушистое тельце. Конечно, он мертвый — такой кроха никак не мог выдержать подобной стужи… Но нет, в нем еще тлела искорка жизни — на секунду ротик приоткрылся и снова закрылся.

Я быстро поднял малыша и сунул его себе за пазуху. Когда я въехал во двор фермы, ее хозяин как раз выходил из телятника с двумя ведрами в руках.

— Я привез вашего котенка, мистер Батлер. Он наверное заблудился.

Мистер Батлер поставил ведра и с недоумением воззрился на меня.

— Котенка? У нас сейчас котят вовсе нет. Никаких. Я показал ему моего найденыша, и лицо у него стало еще более растерянным.

— Задача! У нас же тут черных кошек никогда и в помине не было. Всяких других хватает, а вот черных — ни-ни.

— Значит, он пришел откуда-то еще, — сказал я. — Хотя непонятно, как такой малыш мог проделать сколько-нибудь длинный путь. Просто загадка!

Я протянул котенка, и фермер бережно обхватил его заскорузлыми от работы пальцами.

— Бедняга! Еле дышит. Отнесу-ка я его в дом. Может, хозяйка что и придумает.

На кухне миссис Батлер была само сочувствие.

— Несчастненький! — Одним пальцем она пригладила свалявшуюся шерстку. — И мордочка такая милая! — Она поглядела на меня. — А это он или она?

Я быстро заглянул под задние лапки.

— Котик.

— Ага, — сказала она. — Сейчас дам ему теплого молока. Только сначала полечим его на старый лад.

Она направилась к большой черной плите, открыла духовку и посадила котенка внутрь.

Я улыбнулся. Способ, проверенный много раз на полузамерзших ягнятах. Их укладывали в духовку, и результаты часто бывали на редкость эффективными. Миссис Батлер оставила дверцу полуоткрытой, и мне был виден черный комочек внутри. Котенок словно бы не замечал, что с ним происходит.

Следующий час я провел в коровнике, подрезая разросшиеся задние копыта одной из его обитательниц. А когда, наконец, выпрямил затекшую спину, то почувствовал себя вознагражденным за длительные мучения. Приятно было видеть, как корова безмятежно опирается на задние ноги, обретшие почти нормальный вид.

— Дело! — сказал мистер Батлер. — Идемте-ка в дом, руки помоете.

В кухне, нагибаясь над бурой раковиной из обожженной глины, я опасливо покосился на духовку. Миссис Батлер засмеялась.

— Да жив он, жив! Подойдите, поглядите сами.

Углядеть котенка в глубине духовки оказалось непросто, и, засунув туда руку, я его потрогал, а он повернул ко мне мордочку.

— Почти пришел в себя, — сказал я. — Час в духовке сотворил чудо.