Корж идет по следу

— Очень просто! — прокричал из тулупа Афанасий. — Тут теперь шасе. Давай-ка закурим, хоть нос дымом погреть. Прогневили господа, вот он и шпарит по пяткам… Стой, милая, иди шажком, а то себе селезенку надорвешь и у нас табак рассыпешь.

При въезде в село Лешка взволнованно заерзал на сене, отогнул воротник, чтобы не крутить головой из стороны в сторону. «Эх, не так бы полагалось въезжать сюда!.. Словно вор, крадучись, с опаской… Как только сердце терпит!.. Ладно!..» — разжигал он себя.

Проехали мимо мельницы-ветрянки с большим крепким амбаром рядом. «Наша», — про себя отметил Лешка, придирчиво осматривая ее от земли до кончиков крыльев. Мельница содержалась в порядке, и от этого, кажется, стало еще муторнее на душе. На другом краю села стояла точно такая же. Туда незачем ехать. Ясно и так: и та стоит целехонька, работает на кого-то. Ей что, деревянной, она даже не чует, что, вот, приехал настоящий хозяин.

Афанасий направил лошадь в другую улицу. Лешка еще издали почувствовал душистый запах льняного семени. Понял: старик свернул нарочно, чтобы можно было взглянуть и на маслобойку.

«И эта наша, — покосился на нее Лешка и тут же с горечью добавил: — Была… Ух, сволочи, если только доведется добраться до вас!..»

Въехали во двор паровой мельницы. «Моя!» — чуть не вслух вырвалось у Лешки при виде большого, в полтора этажа кирпичного здания под железной крышей. На морозе бойко похлопывала труба паровичка, из открытых дверей слышался ровный шум жерновов и дробный перестук сит. Афанасий взглянул на бледное Лешкино лицо, и крепко рванул за рукав. Проговорил сквозь зубы:

— Смотри, узнают тебя — и мне погибель! Помни, что обещал!

— Помню, — прохрипел Лешка.

Он как в тумане взвалил на спину мешок с пшеницей и внес к приемщику. Тот спросил Афанасия, выписывая квитанцию:

— Время есть ждать?

— Да ведь не больно бы есть. Приехали-то…

Приемщик перебил, не дослушав:

— Ссыпь пшеницу в ларь и получи у кладовщика муку. Давай веселей, не топчись!

Лешке не удалось побывать внутри мельницы, посмотреть оборудование. Но и того, что он видел, было достаточно. Даже больше чем достаточно!

На обратном пути он попросил проехать мимо дома.

Афанасий молча повернул лошадь, легонько толкнул Лешку в бок.

— Вон, по левому порядку, под красным флагом.

Можно было и не показывать. Ему ли забыть место, где родился и вырос, откуда ушел и куда уже не мог вернуться… Афанасий зло вытянул лошаденку кнутом. Она рванула, откинув седоков назад, и Лешка успел лишь заметить резные наличники, высокое, чисто подметенное крыльцо и вывеску над ним: «Правление колхоза».

Через два дня Лешка собрался к отцу. Афанасий дал ему триста рублей денег, жена напекла подорожников. На прощанье как следует выпили, обнялись, и Лешка ушел к ночному поезду.

А еще через день Афанасий узнал новость, оглушившую его словно гром. Воронкова схватили в селе, когда он напал на председателя колхоза Барского и пытался его зарезать.

Афанасий перепугался не на шутку. Ну-ка если узнают, что он привечал его и возил даже в село! Чтобы уйти от беды, он быстро собрался и уехал в дальний извоз.

Но опасения его оказались напрасны: Лешка ни словом не обмолвился о друге своего отца, приютившем его.

* * *

Тогда следствие вели другие работники, но Алексей Петрович знал все обстоятельства дела, так как давал им материал по первому преступлению Воронкова.

Догадки и предположения

«Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдутся». Да, права поговорка!

Кто бы мог подумать, что через шестнадцать лет снова скрестятся пути чекиста Коржа и бандита Воронкова…

Алексей Петрович сначала и сам удивился, встретив в ту ненастную ночь «старого знакомого». Но потом, поразмыслив, пришел к убеждению, что, пожалуй, ничего удивительного в этом нет.

Вернувшись в Управление, он прежде всего отдал пленку в фотолабораторию.

— Срочно проявите и сделайте отпечатки. Вне всякой очереди.

Затем Алексей Петрович позвонил в архивный отдел и попросил найти и принести дело Воронкова Алексея. Отчество он не помнил.

Через пятнадцать минут толстая папка со слежавшимися и пожелтевшими на краях листами была перед ним. Он открыл ее с конца. Быстро перелистал несколько страниц, остановился на копии приговора. Вот то, что нужно. Воронков Алексей Данилович. Так… Приговорен к восьми годам. Так, так… Ага! Для отбытия наказания направлен в лагерь №… Это в Белоруссии, Пинская область. Очень хорошо!

Корж захлопнул папку и позвонил начальнику отдела кадров.

— Скажите, нет ли среди эвакуированных работников кого-нибудь из Пинского лагеря, — он назвал номер. — Есть? Да что вы!.. Даже начальник! Оч-чень хорошо! Где мне его найти?..

Через некоторое время начальник лагеря был в кабинете Коржа. Тот показал ему фотографию Воронкова из архивного дела.

— Вы не помните вот этого человека? Он отбывал срок у вас. Фамилия — Воронков.

— Воронков… Воронков… — несколько раз в задумчивости повторил начальник, пристально всматриваясь в портрет. — Ах, Воронков!.. Помню. Проходил по второй судимости. К нам был, сослан, кажется, за покушение на жизнь председателя колхоза.