Корыстный интерес (СИ)

Теперь я даже немного обрадовался. Умом девушка не блистала, и предстоящая миссия уже казалась простеньким делом одного дня. Мне не терпелось вернуться обратно в Свароград с трофеем для ректора.

— Здесь написано, кто я, — ткнул я пальцем в документы. — А вот мой паспорт. Сравните данные.

Спустя минуту сопения она подняла на меня мокрые от слёз глаза:

— Всё равно не пущу вас!

Мы уставились с ней друг на друга, явно не испытывая никакой взаимной симпатии. И как, спрашивается, при таком раскладе соблазнить её, влюбив в «себя», да ещё и добиться добровольного самопожертвования на алтаре Лучезара? Нет, если задаться целью, то соблазнить, конечно, можно кого угодно, но я как-то привык получать удовольствие от этого процесса, а не наоборот.

«Эх, была не была!» — решил я и незаметным движением пальцев заставил открыться калитку, запертую на ключ. В эту же секунду сумасшедший пёс выскочил на улицу и, заливаясь диким лаем, принялся кидаться на меня. Я не шевелился, наблюдая за реакцией хозяйки участка. Она разнервничалась, раскудахталась, принялась звать своего пса, но тот, ясное дело, взбесился: не каждый день потусторонняя сила в гости заглядывает.

Шейте, шейте быстрее!

Это ужасно: стоять вот так и ждать, когда тебя цапнут!

«Быстрее уже!» — мысленно поторопил я пса, заметив, что хозяйка намеревается схватить лохматого друга за ошейник.

Наконец-то, спустя бесконечно долгую минуту, этот чокнутый пёс переборол страх и всё-таки цапнул меня за ногу.

— Ай-ай-ай! — картинно взвыл я. — Как же больно! Он мне вену перекусил!

— Да нет, что вы! Только штанину порвал, — побледнела девушка. — Две. Штанины.

— Нет, вену! Сухожилия! Мышцу! Я теперь не смогу ходить! Ногу не восстановить! Я подам на вас в суд, если стану инвалидом!

Собака, почуяв мнимое превосходство, продолжила бросаться с удвоенной силой, и пришлось приструнить пса.

— Да чтоб тебя, шавка блохастая! — выругался я, отшвырнув пса так, что тот впечатался в соседский забор. Заскулив, пёс на брюхе пополз обратно на участок в свою будку.

— Простите, — охала хозяйка, — Мотя обычно безобидный, ни разу никого не укусил. Ой, у вас кровь! Нужно срочно обработать!

— Да уж, будьте добры.

— Пойдёмте. Сможете дойти?

— Попробую. Не помирать же на улице. У вас здесь летающие тарелки, наверное, чаще встречаются, нежели кареты скорой помощи. Одна надежда на вас.

Прыгая на одной ноге, я страдальчески последовал в дом за девушкой, но на пороге этого ветхого строения мне неожиданно преградила путь кошка. На незваного гостя она смотрела с нескрываемой неприязнью.

Поравнявшись с ней, я сверкнул глазами, послав мысленное:

«Посмотри на меня ещё так, шкура!»

«Что тебе надо у нас?» — ответила чёрная кошка.

«Помалкивай и проживёшь свои положенные пять!»

Кошка прижала уши и загудела, зарычала, точно я у неё рыбу отбирал. Затем, важно развернувшись, она первой зашла в дом, покачивая своими барскими штанами и пышным хвостом.

Меня пригласили на кухню, где на удивление было чисто и уютно. Устроившись на угловом диванчике, я задрал ногу на табурет, вполне успешно изображая раненого страдальца.

Помощи пришлось ждать довольно долго. Сначала девушка набрала из бака воды в ковш, налила в чайник, поставила на плиту, помыла в рукомойнике руки и только потом полезла в аптечку выискивать бинт, иглу и всякие антисептики.

— У вас мило, — решив нарушить тишину, подал голос «умирающий» я, когда оглядел помещение. Домик был крохотным, одноэтажным и трёхкомнатным, включая кухню-гостиную, спальню и санузел, где размещался отопительный котёл вместо необходимых удобств. Но внутри дома чувствовалась женская рука: окна сверкали чистотой и забавными занавесками с позвякивающими кристаллами; деревянные рамы — свежей краской, а на подоконниках стояли в расписных горшочках цветущие фиалки и каланхоэ. Я даже обратил внимание на новые обои в спальне. Правда, они покрывали выгнутую стену, но зато не пахли старостью. — Сами ремонт делали и пол красили?

— Да, я сама. Недавно завершила покраску. Мужчин в семье нет, так что… крышу починить не могу, крыльцо с забором — тоже, да и… много что нужно заменить. Дом довоенной постройки, сами понимаете. А вы здесь раньше не бывали?

— Нет, ваша бабушка в больнице написала завещание на меня.

— Она ничего не говорила о вас.

— Ау!!! — театрально взвыл я, когда продезинфицированная игла вонзилась в мою шипящую перекисью кожу: пёс разодрал нехило. Ну ладно, не беда, потом шрам уберу. — Я… — кряхтел пациент, — внук её фронтовой любви. Возможно, она когда-то упоминала о бурном романе, что случился у неё в сорок третьем?

— Вы внук того самого Станислава?! — Девушка оторвала сосредоточенный взгляд от шкатулки, где хранились лейкопластыри и зелёнки.

— Не Станислава, а Ярослава, — сощурившись, поправил я.

«Интересно, это она решила проверку устроить или действительно подзабыла бабулькины рассказы?» — напрягся я и поведал о событиях полугодовой давности: