Корсар с Севера

Аккуратно подложив под голову храпящему немцу сложенную вчетверо кошму, Олег Иваныч быстро вышел на улицу. Еще вчера живописно-красивая деревня на глазах превращалась в чадящие головешки. Выли неубитые собаки, да истошно орала забравшаяся на вершину смоковницы кошка. Несколько пиратов с обнаженными саблями в руках вели на галеру Селим-бея связанных пленников, среди которых попались пара хромых и один вроде как одноглазый. Товар неважнецкий, да на безрыбье и рак — рыба, и хлорка — творог. Не бывает так, чтобы каждый пиратский набег — удачный. Совсем даже наоборот! Ну, не везло пока Селим-бею и его людям, что тут поделаешь!

Толстомордый «ифрит»-староста вместе с охраняющим его Яном находился там же, где и был оставлен — под смоковницей с истошно орущей кошкой. Олег Иваныч кивнул Яну. Тот, отвязав «ифрита» от дерева, утащил его в темноту.

Они шли быстро, почти бежали. Покуда дорога не свернула в гору. Дорога… Скорее, узенькая тропинка, усыпанная катышками козьего помета. Она вилась средь редких кривоватых кустиков жимолости, средь желтоватых цветов, средь нелепо громоздившихся серых камней. То справа, то слева от них, а то и откуда-то снизу доносилось журчание ручья. Вверху, в заметно светлеющем небе, слышался клекот орла.

Они шли. Староста — впереди. Как он ориентировался, одному Аллаху известно. Но нигде не плутали, шли быстро. Проводник улыбался все чаще. Видно, был рад избавиться от сумасшедшего немца с обнаженной саблей. А может, и что другое было у него на уме, Бог весть. Олег Иваныч через Яна пригрозил, что ежели не найдут они Кяшифа-эфенди, то лучше б некоторым толстым шакалам и на свет не родиться. «Толстый шакал» замахал руками — понял, мол, не подведу. И ведь не подвел, ифрит!

Дорога возникла неожиданно, вылилась из-за скалы серой узкой рекою. Вполне проезжая дорога, довольно ухоженная. Ну, не шоссе, конечно, но по крайней мере лучше, чем где-нибудь в Ленинградской области или в отдельно взятом городе Тихвине.

Впереди дорога спускалась в расщелину меж перевалов, скрытую густым утренним туманом, за которым угадывались каменные строения с башней, нелепой и узкой. Минарет? Или замок Кяшифа Инзыглы?

Последнее предположение оказалось верным. Указав на башню рукой, староста быстро заговорил, то и дело переходя на опасливый шепот.

— Говорит, что именно тут, где башня, и живет этот Кяшиф. Только вот дома ли он, неизвестно. Великий и грозный Сулейман-паша, волею султана Мехмеда правитель Румелии, собирает войско для войны с гяурами. И все конные воины-сипахи, в том числе и Кяшиф Инзыглы, обязаны явиться в трехдневный срок — с оружием, лошадью и военными слугами.

— Понятно. Как и у нас: конно, людно и оружно. За то этот Кяшиф от султана землицу с людишками имеет. Правда, видно, небогата, землица-то!

— Да уж, — согласно кивнул Ян, — вряд ли больше трех тысяч акче в год дает… Но и то хлеб.

— Угу… И хлорка — творог. Ладно, давай-ка берем этого черта — и пошли в гости к Кяшифу. Пускай господин староста нас ему представит. Эй, ты куда, толстомордый?!

Пока Олег Иваныч с Яном осматривали усадьбу Кяшифа-эфенди, до того момента стоявший смирно староста вдруг нырнул в придорожные кусты и теперь махал оттуда рукою, настойчиво предлагая последовать его примеру. Что Олег Иваныч с Яном, переглянувшись, и сделали. Черт его знает, наверное, этому ифриту виднее, он все-таки местный.

— Во дворе Кяшифа-эфенди кричат ишаки и ржут лошади, — пояснил староста.

Ну? И что?!

Оказывается, во дворе Кяшифа может кричать только один ишак и ржать одна лошадь. Других у него, в силу бедности, не было и быть не могло.

Значит? Значит, на дворе Кяшифа остановился на ночь какой-нибудь местный владетельный бей, владелец латифундии-зеамета, и тоже обязанный явиться на службу по зову султана «конно, людно, оружно». А местный бей, Симбигей-кызы, отличался настолько буйным и непредсказуемым нравом, что попадаться лишний раз ему на глаза хитрому старосте вовсе не хотелось. Тем более в такой подозрительной компании.

Заскрипев, открылись ворота усадьбы Кяшифа. Но вовсе не это вызвало пристальное внимание прячущихся за кустами, нет. Из ворот показался странный экипаж — украшенная дорогой тканью повозка на четырех, в рост человека каждое, колесах из цельного дерева. В центре повозки, под балдахином, возлежал на подушках сморщенный желтокожий человечек в зеленом халате и огромной чалме, похожий на злобного гнома. Как шепотом пояснил староста, это и был пресловутый Симбигей-кызы. Но еще не все! Лошади, вороные красавцы, вальяжно шли позади повозки. Сама же она приводилась в движение… нет, не двигателем внутреннего сгорания, а людьми. Истощенными полуголыми невольниками. В одном из которых Олег Иваныч сразу же узнал Гришаню!

Староста-«ифрит» зашептал Яну:

— Говорит, правильно бей рассудил. Чего зря лошадей гонять, когда чужие рабы имеются. Их и загнать не жаль. Все равно Кяшиф Симбигею по жизни должен. Этот Симбигей всегда так делает, лошадей очень любит. А чужие рабы у него до конца пути обычно не выдерживают. Видишь на повозке погонщика с плеткой?