Корсар. Наваждение

Корсар почти бесшумно подкатил к смотровой площадке, откуда вся Москва виделась как на ладошке. У парапета застыл «телескоп обозрения», но ни служащих, ни служилых, ни даже полудюжины зевак, какие в этом месте случались всегда, в любое время дня, ночи и года и почти при любой погоде, сейчас не было вовсе. У телескопа застыл в несколько картинной позе странный субъект: модный мужчина с длинными, гладко зачесанными седыми волосами, худощавый, в дорогом летнем костюме и туфлях, в темных очках-хамелеонах в тонкой и простой золотой оправе.

– Тоже мне Казанова…

Впрочем, Корсар понял, что хотел назвать совсем другое имя, литературное, известное всей Москве, да что Москве, всему читающему миру, и даже когда оно не было столь известным, то было оттого не менее реальным. Хотя некогда представился именно этот мужчина другим и даже визитку предложил…

«Иван Ильич Савельев, – вдруг вспомнил Корсар, вспомнил и визитку, и произнесенные при этом слова: – Давно слежу за вашим… э-э-э-э… творчеством и рад, наконец, увидеть вживе».

– Президент фонда изящных искусств… – процедил Корсар сквозь зубы, распахнул дверцу, спрыгнул на землю, подошел к Савельеву. И еще вспомнил процитированное дамой-куратором в аудитории прутковское: «Если на клетке со слоном написано «Буйвол» – не верь глазам своим!»

Метрах в десяти от «профессора изящных искусств» замерло два безвкусных, вглухую тонированных монстроподобных «ровера». «И кто только эту сволочь в цирк пускает!» – припомнил Корсар классика, спросил сдержанно: «Чему обязан?», хотя внутри его все будто полыхнуло огнем… Всех, кто помогал Корсару с книгой, убили «с ведома и по поручению» этого стильного душегуба.

А тот тем временем прикуривал от зажигалки длинную коричневую сигарету. Корсар сделал к Савельеву шаг, другой… Неожиданно для себя почувствовал, как ночные тени словно исчезли: все сделалось резким, рельефным, будто вырезанным из мягкого и гибкого металла, – деревья, автомобили, дальше силуэты домов – все! И – полупрофиль Ивана Ильича – вот он, рядом… Мысли путались, вернее, они летели сами по себе: «Смерть Ивана Ильича» – вспомнилось название толстовской пьесы, потом – словно каркающий скрежет врезался в перепонки: это «профессор» встретил летящего на него Корсара фразой:

– И куда-то вы всё спешите, молодой человек? Мы успеем…

– «…В гости к Богу не бывает опозданий…» – само собою запело где-то в потаенных глубинах совсем недальней памяти и – смолкло: Корсар сделал ложный выпад и – бросил ладонь в незащищенную шею визави…

Иван Ильич ушел легким полунырком, набрав этим разворотом силу и вложив ее в тычок собственного кулака, сжимающего зажигалку, точно вписавшуюся, словно свинцовая «закладка», в сжатую ладонь. Кулак «профессора» врезался Корсару в солнечное сплетение с силой механической кувалды, и не просто сбил дыхание – Дима почувствовал привкус чего-то горького и – провалился в темный омут забвения.

Мотоциклист в закрытом шлеме-полусфере, похожий на марсианина, весь в черном, подкатил к дальнему парапету и скрылся в непроглядной тени деревьев. Без суеты открыл кейс, вынул сложенную вдвое винтовку, разложил без единого лязга, – места соединений были «обуты» в темную прочную резину; в одно касание прикрепил оптический ночной прицел, вскинул винтовку, приподнял забрало шлема, увидел сквозь оптику беседующих Корсара и «профессора», кивнул сам себе удовлетворенно…

Вытащил из того же кейса штатив-треногу, установил на него и настроил раструб слуховой трубы, включил усилитель и генератор, убрал помехи, вставил наушник, услышал характерный голос Ивана Ильича…

– «…Цвел юноша вечор, а нонче – помер. И вот его четыре старика на согбенных плечах несут в могилу…» Так, кажется, у классика нашего, Александра Сергеевича… А вы как неловко ступаете, молодой человек? Так и расшибиться недолго. Словно не в нашем отечестве буйственном живете, и в веке – чужом… Поднимайтесь, душа моя; раз я пригласил на разговор, вам не отвертеться…

Савельев пыхнул сигаретой, распространявшей окрест аромат и гаванской сигары, и вишневого дымка… Склонив голову, пояснил поднявшемуся на ноги и слегка покачивающемуся от неушедшего еще головокружения Корсару:

– …а все дело в том, молодой человек, что мы никого не завлекаем обманом или силой…

– Кто – вы?

– И это узнаете со временем… если оно у вас будет.

– От чего или от кого сие зависит?

– От вас.

– Так я – за. Кто-то против?