Корректировщик. Заповедник смерти. Утечка информации. Пираньи

– Кроме, пожалуй, мира двух плоскостей, – подумав, ответил Норман. – Если только гигантские ячеи-стойла можно назвать «промышленной инфраструктурой».

– Едва ли. И тем не менее отсутствие технологического пейзажа не говорит об отсутствии у обитателей миров разума. У вас чисто антропоцентристский подход к проблеме.

Хойл хотел возразить, но его перебил Кеннет:

– Ах, господа, не затевайте схоластических споров, есть вопросы поважней и поинтересней.

Физик не обиделся, тут же переключив тему разговора:

– Меня интересуют ваши ощущения, док… э-э… Норман, во время «подпространственных» переходов. То обстоятельство, что драконы владеют секретом преобразования топологических свойств пространства, не нуждается в комментариях, наша физика уже подошла к теоретическим разработкам многосвязных пространств: «суперструнных» узлов и топологических дыр, но я не понимаю, почему вы уцелели!

– То есть? – удивился Кемпер.

– Вы могли путешествовать по космосу со скоростью света только в виде волновых пакетов, а человеческое тело вряд ли способно вынести преобразования подобного типа.

– Факты – упрямая вещь, дружище, – пророкотал Тиммери. – Я понимаю, вы хотите минимальных объяснений их полетам, но никто не в состоянии вам их дать. В том числе и доктор Алиссон. Например, я как биолог и криптозоолог всю жизнь ищу объяснения цепочки причинных связей, приведших к зарождению жизни на Земле, но так и не нашел.

– Господа, господа, – запротестовал Кеннет, – мы снова отклоняемся от темы. Норман, мы как-то с тобой говорили об эволюции драконов, помнишь? Поскольку цель эволюции – ослабление зависимости от среды…

Алиссон остановил его жестом.

– Я имел в виду программное обеспечение разума в приложении к панспермитам. Но это же… – палеонтолог пошевелил пальцами, – только мои фантазии.

– О чем речь? – осведомился Тиммери.

Алиссон пожал плечами, нерешительно глянув на поскучневшего Кемпера.

– Мы говорили об эволюции таких существ, как суперзавры. На Земле генетический код утвердился в результате жесточайшей конкуренции и естественного отбора. Живые существа, наделенные другими способами кодирования наследственной информации, не выдержали конкуренции и вымерли. Но панспермиты – пример совершенно иного способа кодирования…

– На уровне лептонного поля, – добавил Кеннет. – И совершенно неадекватная в человеческом понятии реакция биурса на наши действия, его неспособность злиться и мстить только подтверждают это.

– Господи, как скучен разговор яйцеголовых! – вздохнул Кемпер.

– Ну, не говорите, – живо возразил Хойл. – В наших разговорах и спорах жизнь танцует и смеется. Хотя, может быть, в данном случае им не место и не время. Мы еще поговорим… Э-э… Норман, на эту тему. Я заинтригован и поражен.

– Я тоже, – добавил Тиммери.

Разговор разбился на несколько струй – у Алиссона образовалась своя группа слушателей и оппонентов, у Кемпера своя – и в конце концов иссяк. Хозяева устали.

Когда все ушли, Кемпер с удовольствием выдул две банки кока-колы и с облегчением откинулся на подушки.

– Уфф! Горло пересохло! Еще раз убеждаюсь в одной истине, которую я вывел самостоятельно: если женщина была второй ошибкой бога, то ученый – третьей.

Алиссон засмеялся, откупоривая банку: горло пересохло и у него, и в этот момент в бокс вернулся Хойл, ведя за собой какого-то человека. Алиссон с удивлением узнал в нем Мориса Леко, французского полковника. Хойл плотно закрыл за ним дверь и посмотрел на хозяев, уставившихся на гостей.

– Выслушайте его, Норман. Это ученый из…

– Мы знакомы, – усмехнулся Леко. – Извините, коллеги, но я слышал весь разговор, хотя и не присутствовал вместе со всеми. К сожалению, мне приходится применять методы нелегального положения. Надеюсь, вы меня простите за это. Во всяком случае, доктор Хойл меня понял. Дело в том, что наш скат-мутант на Муруроа здорово смахивает на ту зверюгу – кобробогомола, которая возила суперзавра и биурса. И еще один момент: имею сведения, что в России, точнее, на Украине, возле Чернобыльской АЭС, найден двутелый великан, которого русские…

– Украинцы, – флегматично уточнил Хойл.

– Ну, все равно, славяне. Короче, украинцы считают его мутантом, помесью медведя и ящерицы. И он очень сильно похож на биурса, которого держат в плену ваши генералы.

В комнате наступила тишина. Но невольные космические путешественники были обескуражены в меньшей степени, нежели ожидал Хойл. Все же они были достаточно подготовлены всем тем, чему стали свидетелями за месяцы знакомства с панспермитами.

– Ну и что вы хотите сказать? – осведомился Алиссон наконец.

– У вас не возникло желания помочь пленному? Вернее, всем пленникам?

– К-кому? – не понял палеонтолог.

– Биурсу, – спокойно произнес француз. – Суперзаврам. Русскому двутелому, нашему скату…

– Вы с ума сошли! – крикнул Кемпер. – Док, неужели вы заодно с этим французским самоубийцей?

– Я не сторонник квиетизма [29], – хладнокровно ответил Хойл, – и не люблю быть просто созерцателем творящейся на моих глазах гнусности.

Кемпер и Алиссон переглянулись.