Корректировка

Ответом мне были короткие гудки. Вот, сучка! Ты от меня так просто не отделаешься! Я снова набрал её номер.

— Да? — настороженно спросили с того конца провода.

— Альбина не бросай трубку! Объясни, наконец, в чем…

— Слушай, Феликс, не морочь мне голову, и прекрати названивать!

— Да в чем дело-то?

Опять короткие гудки. Стерва! Грохнул трубкой об рычаг и пошел на проспект, ловить такси.

Я готов был мчаться к ней и самолично разобраться на месте, но к тому времени, как поймал тачку, остыл, подумал: видать и впрямь невозможно два раза войти в одну и ту же женщину, как справедливо заметил, кто-то там из классиков зарубежной литературы!

И велел таксисту ехать на вокзал.

* * *

В это время в своем кабинете, на цокольном этаже треста комиссионных магазинов, вместо того чтобы принимать комитентов, горько и безутешно рыдала красавица Альбина. Слезы лились из глаз, но она их не вытирала. Если тереть глаза, то они потом будут красные, да и тушь размажется, а так только потечет немножко, что в последствии легко устранимо. Тушь у Альбины хорошая, настоящий французский «Ланком».

Рыдала она ровно пять минут, а потом решила — хватит, так можно в лужу растаять, как Снегурочка. Всхлипнула в последний раз, подождала, когда высохнут слезы. Потом достала зеркальце и косметичку и принялась наводить марафет.

«Я расчетливая стерва, — сказала она себе, — я пропитана цинизмом, как селедка солью. Я его недостойна, а он не тот, кто мне не нужен».

Она похоронила имя Феликс в своей душе, обвела могилку черной траурной рамочкой, сверху покрыла алыми гвозди́ками и поклялась себе больше никогда в эту рамочку не заглядывать.

* * *

Когда я приехал на вокзал, круглые часы на фасаде показывали три часа пятнадцать минут. Оставшиеся сорок пять минут следовало чем-то занять. Я послонялся по площади мимо торговых палаток: «Табак», «Пиво — воды». Заглянул в стеклянный павильон «Обнорский сувенир», потаращился на витрины с сувенирной фигней. Купил пломбир в киоске «Мороженое». Потоптался возле стенда «Их разыскивает милиция».

Ну и рожи… Даже не рожи, а хари протокольные! Мрачно-зловещие, с отчетливо выраженными преступными наклонностями, всё как завещал Ломброзо. Вообще, складывалось впечатление, что все они близнецы-братья: что Вдовин Петр Фёдорович, 1929 года рождения, что Хорошаев Олег Митрофанович, родившийся в 1941 году, что Корявин Сергей Васильевич — вовсе мой ровесник, с 52-го. Вдобавок все трое были домушниками. Точно также, словно родные сестры-погодки были похожи сорокалетняя Хвостова Элеонора Казимировна и Шелудюкова Тамара Михайловна, прожившая на свете двадцать пять лет.

Вся эта гоп-компания пока-что разгуливала на свободе в отличие от своих портретов, надежно заключенных под стеклянной витриной, запертой на висячий замочек.

Чуть поодаль, видимо, чтоб не скомпрометировать себя близостью к преступному сообществу, располагались точно такие же витрины с разворотами советских газет: «Правда», «Известия», «Красная звезда». К ним я подходить не стал, отправился на вокзальный перрон, где вечно толчется множество людей, так же как я не знающих, чем себя занять. Нашел лавочку в тени и усевшись на неё стал равнодушно наблюдать за вокзальной суетой. Затем вспомнив про ИКР, достал из сумки футляр с очками. Жорик посоветовал общаться с ним.

Извлек очки нацепил на нос. Ну давай, пообщаемся.

— Ты кто? Только, чур, не говорить, что ИКР!

— Я сервер, связывающий носителя с информационной средой.

— Что за среда такая?

— Ответ на данный вопрос не имеет смысла для носителя, так как он содержит физико-математические термины и понятия, в которых носитель не разбирается.

— Звучит немножко оскорбительно, — усмехнулся я.

— Это факт, — был мне ответ, — а факт не может никого оскорбить.

— Ещё как может! Хорошо… давай общаться менее формально. Обращайся ко мне на «ты» и по имени.

— Хорошо, Феликс.

— А к тебе, как обращаться? Придумай себе имя.

— Кир, — в туже секунду последовал ответ.

— Кир, в смысле Кирилл?

— Нет, это просто более благозвучная версия моей аббревиатуры.

— Ладно, с этим разобрались. Что ты можешь, Киря?

— Вопрос слишком абстрактный. Требуется уточнение.

— Ну… ты способен только выполнять команды, или проявлять инициативу тоже можешь?

— Я проявлял инициативу, когда ты подвергся агрессии у дома Альбины. Если тебя интересует моя способность к абстрактной мыслительной деятельности, то она развивается по мере времени общения с тобой и поступлений новых порций наноимплантов.

— Кстати, почему Альбина не хочет со мной общаться?

— Она хочет и боится этого. Для женщин данного психотипа, независимость от мужчин является императивом. При общении с тобой, она теряет контроль над эмоциями и чувствами, поэтому будет тебя избегать. Советую, не травмировать психику Альбины попытками общения — это может привести деструктивным действиям с её стороны. Например, она может сообщить о тебе властям.

— Ох, ни хрена себе! А перевоспитать её нельзя?