Корректировка

Миша хотел эту развлекуху ограничить по времени, да не успел, какому-то среднеазиатскому партийному боссу, случайно попала его купюра и он спалился с ней где-то за границей, расплачиваясь в магазине. Вот тогда-то за дело взялась Контора и за пару месяцев раскрутив цепочку, вышла на Художника. Ему предъявили обвинение по статьям 172: «Мошенничество» и 88: «Нарушение валютных операций». По совокупности корячилось лет десять лагерей, однако старый урка всех обманул, включая братву, и едва попав в СИЗО, склеил ласты от сердечного приступа. Его садовый участок так и стоял заброшенный, пока не начались 90-е, и его вместе с соседними не выкупил под свое обширное поместье какой-то новый русский. Развернул там обширные земляные работы и при сносе домика рабочие обнаружили тайник с никому уже ненужными советскими деньгами на несколько миллионов рублей. Такая вот гримаса судьбы. Об этом даже вышла статья в «Вечернем Обнорске» и Лера, сопоставив факты, присовокупила её к своему делу.

– Ура! – фея в восторге захлопала в ладоши. – Молодец, коллега, не зря со своей подполковницей чпокался, альфонс престарелый! Смотри, какая она полезная оказалась.

– Фу! – сказал я. – А такая, с виду приличная девушка… «альфонс престарелый», «чпокался» … Думаю, Миша-художник еще не успел узнать о печальной участи своего братца и надо срочно к нему наведаться.

Ева согласилась, что, мол, надо – да.

– И каков план? Хочешь, я устрою ему утопление в нужнике?

– Чего такая злая? – удивился я, – лично мне он ничего дурного не сделал. К тому же у меня к нему еще одно дельце. Просто отвлеки его, а дальше я сам.

– Как скажешь, – не стала спорить фея.

Я было начал собираться, как тут явилась Женька. Примчалась в обеденный перерыв. Опять начала рыдать, говорить, что бес её попутал, что любит только меня, пыталась вешаться на шею. Пришлось дать Киру команду её успокоить.

Успокоившись, она сразу начала деловито выспрашивать о моих намерениях, что я обо всем этом думаю и не считаю ли я её последней блядью?

Я ответил, что ни в коем случае не считаю, что очень рад за неё и за Генку. Что совет им да любовь, но все же надо быть осторожной и предохраняться, чтоб не залететь раньше времени. В назидание, вручил ей длинную ленту презервативов. Девушка мило зарделась, но не отказалась. Затем я отдал ей все шмотки и косметику предназначенные для продажи, включая джинсовую юбку для подружки, разрешив использовать всё по своему усмотрению. Женька попыталась отказаться, но глазки её алчно загорелись и долго уговаривать девушку не пришлось. Потом я сообщил ей, что срочно должен уехать на пару недель, а когда вернусь тогда и порешаем, как нам быть дальше.

* * *

– Всё-таки, как-то не по-человечески получилось! – сказал я уже в такси, Еве, никому кроме меня невидимым, бесплотным духом сидящей рядом со мной. – Надо было с Генкой хоть попрощаться…

– Долгие проводы – лишние слезы, – парировала фея.

– Я ведь обещал ему помочь в жизни.

– Ты уже помог – познакомил с хорошей девушкой. Благодаря имплантам связь между ними будет очень крепкой. Ради неё он забросит гулянки и восстановится в институте. Через год, Евгения забеременеет, и они поженятся. Геннадий будет много работать и выбьется в большие начальники, а она родит ему пятерых ребятишек. Они будут жить долго и счастливо… уровень долгосрочных прогнозов Наставников довольно высок. Не менее девяносто процентов.

– Чего? Каких еще наставников? – поразился я, но фея лишь сделала выразительную гримаску и исчезла.

– Проведаю нашего уголовного друга, – услышал я уже из пустоты.

* * *

Вещи я решил оставить на вокзале в камере хранения. Ну, а где, собственно говоря, еще?

Таксист согласился подождать с включенным счетчиком – клиент был выгодным. Нужный мне поселок располагался в восьмидесяти километрах от города. Туда и обратно - сто шестьдесят, и там сколько-то времени – почти дневной план…

Вокзал встретил привычным шумом и бесконечной толчеёй. Приезжающие и отъезжающие, грустящие и смеющиеся, встречающие и провожающие, ремонтники в ярко-оранжевых куртках, местные служащие в железнодорожной форме. Неразборчивый станционный хрип динамиков, гудки нетерпеливых электровозов.

Народ попадал на вокзал с трех сторон – центральный вход брал на себя основную людскую массу, еще была возможность пройти со стороны электричек, кроме того, на платформы можно проникнуть с примыкающей улицы, застроенной сооружениями вокзальных служб: багажный и почтовый цеха, разные конторы, вагонное и локомотивное депо, ремонтное и т.д.

Интересно, что с билетами?

С билетами было хреново. Кассы стояли открытыми, но везде висели таблички: «Билетов нет».

Народ ломился к дежурной по вокзалу, каждый старался протиснуться поближе к окну, чтоб сообщить о своих проблемах и бедах.

– Следующий! Слушаю вас! – торопил, усиленный динамиком, голос дежурной. Наскоро выслушав, она протягивала бланки.

– Заполните. И к администратору. В первое окно. Следующий!

Кто-то из очереди вызвался заполнить бланки, ускорить дело.