Корректировка

– Какой там предполагаешь… Кир уже связался с их наноимплантами. Ну, что коллега, разбирайся со своими друзьями, а мне пора заняться делами.

– Что собралась делать?

– Сперва найду тех супостатов, что на тебя наехали, а там разберемся.

– Как же ты их найдешь?

– Найдууу, – протянула она, – Кир хоть и бестолочь полная, но девку зафиксировал, к тому же на любом, кто тебя хоть раз касался остается след из наноботов, так что отыскать их, дело времени, главное всю цепочку проследить до заказчика.

Она прошла по комнате сексуально поводя бедрами и напевая:

– Хоп мусорок, не шей мне срок, машинка Зингера иголочку сломала…

– Думаешь, блатные? – поинтересовался я, хоть и знал ответ.

– А тут и думать нечего – ясен пень, они! Осталось выяснить, по чьему заказу. Но боюсь, друг мой Феликс, поезд уже ушел. Надо было по горячим следам искать.

– А может, все проще? Из личной мести, я же их немного опустил…

– Ну, да… а спайглас с тебя стянуть, кто этих чертей надоумил? Пушкин? Ну, ничего, разберемся куда ниточки ведут! Ладно, пошла я.

– Пошла? – хмыкнул я.

– Пошла, полетела, поплыла, подиффундировала!

– А мне-то что делать?

– Займись чем-нибудь полезным, наконец! Но из дому не выходи… Чао, пупс! – с этими словами она элегантно растаяла в воздухе, оставив тем не менее, после себя легкий аромат духов.

* * *

По радио передают юмор. Анекдоты из стран народной демократии. Актриса профессионально хохочет над анекдотом, прочитанным ей актером, а я решаю сварить кофе. Ставлю на плиту медную турку, наливаю воды под ободок, всыпаю четыре ложечки без горки и сажусь за кухонный стол ждать Генку и кофе. За последнюю неделю, я отчего-то, может от нечего делать, пристрастился варить кофе, хотя раньше меня вполне устраивал его растворимый вариант. Нет, я не гурман ни коим боком, и кофе у меня не свежемолотый, а обычный из пачки и не кладу я в него имбирь на кончике ножа и два зерна кардамону. Все по-простому не чинясь.

А на радио заканчивается иностранный юмор, и вот-вот грянет заключительная песня — она начинает передачу и повторяется в конце, очевидно для того, чтобы тупорылые радиослушатели смогли запомнить все её слова. Я отказываю это делать и выключаю радио. Из турки лезет коричневая пенка и я поспешно снимаю её с плиты.

Наливаю себе самую большую чашку, делаю первый долгожданный глоток, а кофе густой, непроглядно-коричневый, со светлой плотной пенкой, с тропическим ароматом, в его горько-сладком волшебном вкусе — бодрость, радость и сила.

Это лучшие десять минут предстоящих суток. Я сижу на кухне у окна, пью кофе, и бездумно таращусь на улицу. Теперь полагается закурить сигарету или вовсе трубку, чтоб продлить наслаждение. Но, к сожалению, я не курю.

* * *

Генка был растрепанным, запыхавшимся и потным, словно за ним кто-то гнался всю дорогу, а на лице его так и застыла маска вины. Он, как только зашел, сразу протянул мне ключ от квартиры.

– Вот, у тебя из кармана взял, тогда…

– Да не сиди ты с такой кислой рожей, – сказал я, забирая ключ. – Я не в претензии, с Женькой мы просто друзья.

– Она говорила, но я… – тут он осекся, – а откуда ты?..

– Откуда знаю про ваши с ней шашни? – тут я задумался, не рассказывать же ему про мою фею, и ответил просто. – От верблюда! На ваших физиях все написано – «Геночка!.. Женечка!..» Да не парься ты, я же сам предлагал тебя с ней познакомить.

На самом деле, некие уколы ревности я ощущал. Вот ведь маленькая шалава, в любви признавалась: «Жить без тебя не могу!» А не успел за дверь выйти, тут же закрутила с лучшим другом.

– Только, ты Геннадий, – сказал я ему, – взрослый мужик, а она девочка, не стыдно, малолетку совращать?

– Да какая там девочка, – отмахнулся Генка.

– В смысле?

– В прямом. Её братец двоюродный склонил, а ей и понравилось.

– Андрюха что ли? – ахнул я, вспоминая фотку танкиста-извращенца.

– Ага, который щас служит.

Непрошенная ревность вновь посетила меня и чтоб её отогнать, я сменил тему.

– Ладно, не о том говорим. Расскажи лучше, как я жив остался.

– Сам не врубаюсь, – в голосе Генки сквозило неподдельное удивление. – Сижу вечером, бабку в больничку отправил, пивком затарился, сижу пью. Вдруг звонит какая-то девка… рыдает… я ничо понять не могу. Что случилось? Мож, не туда попала? Феликс, говорит, умирает… зарезали его… Я чуть до потолка не прыгнул. Где? «Рядом с домой, приезжай!» А ты кто такая, спрашиваю? «Соседка евойная, Женя». Тут я вспомнил, ты мне про нее рассказывал. Я, такой: в Скорую звонила? Нельзя, говорит. Почему? Тут она рыдать перестала, словно сама удивилась. «Не знаю… его в квартиру надо срочно отнести, а мне одной сил не хватает, приезжай». В общем, подорвался я, хорошо «чезет» у соседа в гараже во дворе оставил. Пригнал, смотрю – ты весь в кровищи, и Женька над тобой рыдает и никого. Я пульс пощупал – жив вроде…

– Подожди, – остановил я его, – а откуда она узнала твой телефон?