Коровы

Две коровы между тем, рассеянно слушая пастуховские объяснения, мало что говорящие им, закинули как могли головы и попытались лизнуть парочку звезд — настолько они казались им близкими. Вскоре и остальные последовали их примеру, и вот уже все стадо, совершенно безмолвно пыталось дотянуться до звезд своими длинными языками, как будто желая попробовать их на вкус… Не делала этого только Тонька-гадалка, которая занялась считыванием созвездий и подсчетом количества звезд.

Убедившись в бесполезности лизания звезд, коровы перестали проделывать это и теперь внимательно, не отрываясь, смотрели на свод, картина которого постепенно менялась. По четырем сторонам черного полотна, друг против друга, появились бледно-зеленые сполохи, похожие на четыре конских хвоста, которые начинались в зените и сползали, переливаясь и трепеща, к краям полотна. В самом же зените образовалась большая светящаяся фигура коровы, обозначенная не звездами, но чем-то другим, иным светом, сплошным и имевшим красноватый оттенок. Наблюдая завораживающую, впечатляющую картину дрожащей красноватой коровы на своде, телки слушали Пастуха, который рассказывал следующее:

— Корова эта — ваша звездная Мать, а также Мать всех быков, вы все исходите из нее, являясь ее порождениями на поверхности и под сводом, подобно тому как потусторонние тени есть ваши проекции во вторичном, призрачном мире. Но лишь подобно, поскольку вы не мертворожденные тени и мир, в котором вы существуете, абсолютно реален. Ваша великая звездная Мать располагается там, за сводом, в иной, непостижимой для нас, Пастухов, и даже для Хозяина области, которую мы называем здесь сферой Создателя и Намерения, и лишь дает свое отображение на свод, в каждую тьму напоминая скотине о ее великом происхождении, которое корнями своими уходит в пространства далеких и близких объемов.

— А есть ли на своде Мать кобылиц и коней, а также козлов, коз и баранов? — спросила Антонина-гадалка. — Мне, Пастух, это было бы интересно знать, поскольку я впервые столкнулась с реальностью свода и намереваюсь в дальнейшем постигать его глубину.

— Парно- и непарнокопытные нашего великого стада, — ответил Пастух, — воспринимают картину свода по-разному. Кони и кобылицы, к примеру, обращают внимание только на эти зеленые сполохи, усматривая в них отображение своей четырехгривой Матери-лошади, несущейся одновременно в разные стороны. В глазах у баранов только одна звезда, непомерно большая, и они почитают ее за светящийся лоб недосягаемого барана-Отца. Козы видят на своде небольшую козу, составленную двенадцатью звездами, и думают почему-то, что это… — И тут Пастух неожиданно замолчал.

— Но если наша звездная Мать — точно эта корова на своде, — сказала Елена, — то мы уж точно коровы; хотя мы с Джумой еще в стойле подозревали, что мы — коровы, но не совсем…

— А я, — продолжила эту тему Марта, — тоже думаю, что я корова, но не совсем, поскольку испытываю некоторые ощущения, не свойственные скотине…

— Что же ты испытываешь, детка, такое, не свойственное скотине? — отозвался взгорбленный силуэт Иды.

— Ну, например, смущение из-за того, что я совершенно голая… — призналась Марта.

— А я, — возразила Джума, — наоборот, чувствую на себе какую-то шерсть, которую мне хочется сдернуть…

— А мне мешают копыта, которые хочется скинуть, как неудобную обувь…

— А я почему-то чувствую, что хожу босиком, и даже завидую Пастуху — его сапогам…

— Я тоже завидую Пастуху, — сказала Мария-Елизавета, — он курит козы, и мне иногда тоже хочется покурить — как я это делала в проекционном нигде.

— Нет, — отозвалась мудрая Ида, — вам до коров — далеко!

— Скажите, Пастух, — спросила Джума, — вот это вот ощущение, которое мы, телки, выражаясь пока что неправильным языком, обозначаем как не совсем, — как его понимать?

Но Пастух почему-то не отозвался, а вместо него снова ответила Ида.

— Пастух глубоко уснул, — сообщила она. — Пастуховский эфир, сгущаясь при наступлении тьмы, переходит в снотворное состояние, подобное сну. К тому же отображение красной звездной коровы царит над поверхностью, исключая все нехорошее, что может случиться во тьме, и заменяет тем самым пастуховскую бдительность, поскольку нет на поверхности сил, способных нарушить покой, который охраняет всем своим видом ваша звездная Мать. Так что я, дети, отвечу за Пастуха: скажу вам с высоты моих бесконечно многих кругов: все мы, конечно, коровы, но не совсем, хотя боюсь запутать этим ваши неразвитые мозги… Вы, для ясности первого восприятия, видите примитивно — только скотину, но с определенного круга у сущностей проявляются, говоря проекционной, словоблудной условностью, могучая интуиция и такая же проницательность, скрытые в глубине сущностного сознания, и вся скотина видит уже не только скотину, но и нечто другое, то, что вы называете не совсем…

— Так, Ида, — сказала Елена, — было со мной и Джумой в первый момент, как мы только вышли из стойла: мы видели вроде бы девушек или женщин и одновременно коров…