Коровы

— Сейчас, телки, мы свернем с этой главной дороги на второстепенную ветку, которая выведет нас к специальному тракту, предназначенному исключительно для передвижения гуртов, безостановочно следующих к местам наказания… Тракт этот именуется Гуртовым, так же имеет столбы, но пролегает по совершенно бесплодной поверхности, где в пределе скотского видения не найдется даже травинки или маленькой лужи, и поэтому остановки на нем просто бессмысленны… С самым быстрым из этих гуртов, который мы, Пастухи, с подачи моего друга — пастуха Николая, обозначаем языком Николая как «литерный», я и отправлю Дану вперед, после чего вы спокойно продолжите свое поступательное движение к нулевому столбу, по своей обычной дороге. К хвостику твоему, Дана, я прикреплю рулончик-записочку — из кожи несущностного парнокопытного — с символическим описанием твоего сложного дела, поскольку самой объяснить про себя возможности у тебя не будет, Хозяин не вступает в разговоры с коровами, да и вообще со скотиной, но знаковое послание прочтет. Ты, Дана, заскочишь в литерный гурт на ходу и с ним быстро домчишься туда, куда полагается, только в нужный момент выскочи из гурта, а то угодишь в самое пекло — литерные прямиком загоняются в Пантеон скотских ужасов, на беспощадное исправление скотины, о котором думать и знать тебе пока что не следует… Учти, что тебя будут окружать взрослые, сильные и агрессивные особи, которые могут своими телами увлечь тебя за собой, и поэтому выскочить тебе лучше заранее, возьми ориентиром восемьдесят пятый столб, после него приготовься, и на восемьдесят шестом выпрыгивай из гурта на обочину…

— А меня не затопчут насмерть эти сильные и агрессивные особи?! — тревожно спросила Дана.

— Ты, Дана, раз здесь появилась, — ответил Пастух, — уже являешься бессмертной, неприкасаемой, вечной Божественной сущностью, и все понятия потустороннего мира, тем более такое понятие как смерть, тебя не касаются, и бесконечное существование твое на плоскости и под сводом охраняется самым высшим законом, установленным свыше. Так что о смерти пусть думает твоя проекционная тень, которая, как я почему-то уверен, не будет думать об этом, уплетая макароны с подливкой, да и вообще чувствуя себя сразу в двух плоскостях…

— А куда, Пастух, мне деваться потом — с этой самой обочины? Прятаться? Я, Пастух, довольно сообразительна: сидя в кустах как раз на обочине, я и звука не подала, когда мимо меня проходили плохие потусторонние призраки, и заплакала лишь тогда, когда почувствовала хороших…

— Прятаться, Дана, — ответил Пастух, — тебе совершенно не нужно, да там и не спрячешься: с восемьдесят шестого столба столбовые Гуртовщики начинают следить за скотиной, не давая ей разбредаться и подправляя ее целенаправленное движение к нулевому столбу, и, увидев мою записочку у тебя на хвосте, они сразу отправят это послание Хозяину, а тебя в ожидании решения возьмут под опеку…

— А нельзя ли переместить сюда мою куклу — Еву? — спросила бесполая телка. — С ней мне было бы не так одиноко…

— Я, Дана, в отношении тебя пока ничего не знаю, но поскольку ты ощущаешь себя сразу в двух плоскостях, то, вероятно-возможно, выражаясь мычаньем одного сверхсведующего быка по имени Иллюзор, ты сумеешь сделать это сама после того, как великий Хозяин определит смысл твоего появления здесь и причислит тебя к тому или иному скотскому направлению…

Миновав семьдесят третий столб, Пастух сразу свернул направо, на эту самую «второстепенную ветку», оказавшуюся обыкновенной узкой тропинкой, по обе стороны которой поверхность была изрыта какими-то бороздами, из которых вдобавок торчали еще и булыжники, так что шаг в сторону мог обернуться подворотом копыта или даже целой ноги, и поэтому телки, выстроившись гуськом, двигались голова в хвост, медленно, но упорно всходя на небольшую возвышенность, пока, наконец, не преодолели подъем, после чего перед ними открылась большая дорога, похожая на Всеобщий Великий Тракт, если не учитывать то, что дорога эта не была полностью занята бесконечными развалистыми стадами никуда особенно не спешащей скотины, но лишь редкие, малочисленные гурты — каждый соблюдая свою постоянную скорость, — шли, быстро шли, бежали и быстро бежали по ней, подгоняемые очень сердитыми окриками невидимых Пастухов, которые, очевидно, еще до мест наказания начинали перевоспитывать провинившихся особей.

— Мне, Пастух, кажется, — сказала Елена, — что я уже видела этот тракт, он мне знаком, правда, не понимаю откуда…

— Конечно же видела, — ответил Пастух. — Гуртовой тракт, Елена, входил во Всеобщий Великий Тракт, в котором для простоты восприятия телкам первого круга открываются все дороги, а также гурты и стада, следующие по ним, то есть дорога, которая сейчас перед вами, есть элемент того, что вы уже видели, поэтому ты ее и запомнила и сейчас наблюдаешь отдельно, уже совершенно реально — взглядом полноценной коровы, хотя таковой пока еще не являешься…