Короткий метр. Сборник сценариев для учебных и курсовых игровых фильмов

Встречаются они возле двери, на которой привинчена табличка «Курительная».

Они входят в эту тесную комнату. Мрачное закопчённое помещение. Железные стулья, окурки вокруг урн, никогда не мытое окно. В глубине две двери с буквами «Ж» и «М».

– Не пошёл на обед?… – спрашивает сухопарый и распечатывает пачку «Беломора».

– Диета… – отвечает тучный, набивает свой полированный, хорошо обкуренный бриар Петерсона ароматным табаком из резинового кисета, долго раскуривает газовой золочёной горелкой..

Сухопарый на старинный манер сминает «гармошкой» бумажный мундштук беломорины, прикуривает от дешёвой зажигалки.

Пауза.

– Хорошо выглядишь, – говорит тучный.

– Свято блюду завет родного отца… – отвечает ему сухопарый. – Сто грамм водки и хвост селёдки в обед каждый день…

– Смолоду?

– С сорока пяти…

– А я сижу на вискаре.

– Ты был в Москве?.. – спрашивает сухопарый. – Встречал кого-нибудь из наших?

– Встречал… – вспоминает тучный. – Феликса…

– Какого Феликса?

– Да этого… Как его… Дай вспомнить…

– Радыгина?.. Он не наш…

– Нет… Давай по порядку, – говорит тучный. – «А»… На «А» нету… «Б»… На «Б» был Балясников…

– Но он не Феликс, – возражает сухопарый.

– Да… Поехали дальше – «В»… Нету… «Г»… Это был не Гаврилов… «Д»… – ароматный дым из трубки обволакивает тучного научного сотрудника.

– На «Д» не было, – помогает ему сухопарый. – «И»… Кто у нас был на «И»?

– Никого… «К»… Много на «К» – Кудояров, Кугель, Кастриди… Не то… Я в Москве их не встречал… «Л»… Нет, не Либерман… «М»… Дошли до середины.

– Давай, я быстрее, – докуривает свою папиросу сухопарый. – «Н» – не было… «О» – не было… «П» – Парижанян был в Москве?

– Нет.

– «P» – только один Рашевский.

– Он!!! – радостно восклицает тучный. – В Москве я встретил Рашевского!

– Но он не Феликс! – разводит руками сухопарый.

– А кто?.. Как его зовут?

– Забыл… Но точно – не Феликс.

– Тогда давай сначала… – тучный наслаждается своей патерсоновской трубкой. – Я буду называть буквы, а ты перечисляй имена.

– Давай… – соглашается сухопарый, обжимает и закуривает вторую беломорину.

– «А»…

– Андрей, Алексей, Александр… Не то!

– «Б»…

– Борис…

– «В»…

– Вениамин, Владимир, Василий… Не то!

– «Г»…

– Геннадий, Генрих, Гаврила… Совсем не то!

– «Д»…

– Дмитрий, Давид, Даниил… Не было таких.

– «И»…

– Иван, Илья, Исаак… Нет.

– «К»…

– Был Константин, но не Рашевский.

– «Л»… Может, Леонид?

– Нет… Не было Леонида.

– «М»…

– Михаил, Матвей… Нет, не он.

– «Н»…

– Николай, Никита… Может, он Никита?

– Нет, он не Никита… «О»…

– Рашевский не Олег.

– «П»…

– Тем более не Павел и не Пётр.

– «Р»… Роман?.. Родион?.. Рустам?… – включил свою память тучный научный сотрудник.

– Какой он Рустам?!. Ты ещё скажи – Мухамед! – возражает сухопарый научный сотрудник. – Дальше «С»…

– Сергей – не то, Семён – не то, Соломон – тем более.

– «Т»…

– Никого на букву «Т». А там уже – Устин, Фёдор, Феликса мы проверяли, Харитон, Чарльз, Шамиль, на «Ща» имён у русских не бывает, дальше – твёрдый знак, «ы», мягкий знак.

– тучному надоело это занятие. – Хватит!

– Нет, надо закончить, – настаивает сухопарый. – «Э»

– это Эдуард, «Ю» – это Юрий. «Я» – это Яков… Всё не то! Русский алфавит закончен. Повисает пауза.

– Ярослав! – вдруг радостно восклицает тучный. – Рашевского зовут Ярослав!!!

– Тьфу!!! – с досадой говорит сухопарый и бросает в урну окурок. – С конца азбуки надо было начинать!!!

Стайка конторских девиц с сигаретами и зажигалками в руках вбегает в курительную комнату.

Помещение наполняется дымом.

– Девочки, – сухопарый обращается к весёлой компании, – «Курить – здоровью вредить»… Вы хотите похудеть, а потеряете память!

– И пить вредно… – добавляет толстяк.

После этих слов оба научных сотрудника решительно выходят из курительной комнаты.

Святки

В приделе Андреевского храма в церковной лавке бабка Наталья покупает православный календарь.

– Мне вон тот, где цифры покрупнее, – говорит она послушнице, платит деньги, заворачивает покупку в целлофановый пакет и, трижды перекрестившись, выходит из церкви.

На улице предновогодняя суета. На лотках игрушки, шары и шарики, мишура и серпантин. За оградой кавказцы торгуют ёлками.

Бабка Наталья сквозь толпу идёт к Андреевскому рынку, пробирается по торговым рядам, кошёлки и пакеты в её руках постепенно заполняются снедью. Наконец, она у птичьего ряда.

– Утки откуда? – интересуется бабка Наталья.

– Тосненские.

– Жиру много…

– Зато охлаждённые, а не замороженные.

– Вон жёлтые какие, – тычет пальцем в птицу бабка Наталья и переходит к другому балагану.

– Утки откуда? – снова спрашивает она.

– Венгерские, моя красавица! – улыбается кавказец.

– А не китайские?

– Обижаете, бабуля… – огорчается кавказец.

– Сильно заморожена, – стучит по птице, как по деревяшке, бабка Наталья, разворачивается и идёт назад – к тосненским уткам…

…Бабка Наталья – главная на кухне. Пока её сорокалетняя племянница Елена Викторовна, врачиха, и врачихина дочь – студентка Женя разбирают тяжеленные пакеты с провизией, которые она принесла, сама бабка Наталья занимается уткой.

– До Нового года ещё семь часов, – обращается к ней племянница Елена Викторовна. – Вы бы, тётя, поели чего-нибудь.