Коронатор

– А что не абсурдно в этой неразберихе? Что ты вышла замуж за Ланкастера, мать которого казнила твоего деда? Или что Генрих VI назначил меня лордом-протектором и благословил управлять государством, хотя я же и водворил его в Тауэр, а перед этим позволил своим солдатам потешиться, набив бывшему монарху морду?

Анна встала и в точности, как только что ее отец, прошлась по комнате. Слышно было, как шуршит по ковру ее шлейф. Уорвик опустил отяжелевшую голову на руки и вновь подумал, как он устал. Он снова покосился на буфет, но Анна стояла рядом, и граф был вынужден отказаться от мысли налить себе чарку. Неожиданно он почувствовал, что злится на дочь, мешающую ему выпить. Эта мысль ужаснула его. Его девочка, Анна, любимое дитя… Нет, нет, она, безусловно, права, он должен вернуть свою силу, должен отказаться от пагубного пристрастия, иначе он все погубит… Однако странное напряжение продолжало расти в нем.

Анна подошла к маленькому столику у огня. На нем лежала увесистая книга в переплете из черной кожи, листы которой были скреплены подвижными зажимами. Это была трагедия Эсхила «Прометей прикованный». Уорвик любил это произведение, но вот уже несколько дней книга лежит на столике для чтения, а он все не находит времени раскрыть ее. Анна перевернула страницу и прочла первое, что попалось на глаза:

До той поры не жди конца страданьям,

Пока другой не примет мук твоих…

Уорвик резко вскочил, едва не опрокинув кресло:

– Замолчи!

Анна растерянно взглянула на него, а он заметался по комнате, затем остановился у буфета и, распахнув створки, схватил бутыль.

– Отец!

– Ко всем чертям!..

Он жадно выпил. Анна повернулась и пошла к двери.

– Стой!

Она остановилась, не оборачиваясь.

– Вернись, Энни!

– Уже поздно, и вы не в духе, отец. Я напрасно пришла.

Она так и не повернулась к нему. Тогда он подошел и обнял ее.

– Ты решила, что, как в детстве, прибежишь к отцу и все разом станет на свои места? Что я сделаю все, что ты хочешь, как бывало раньше? Но у маленькой девочки и желания были маленькие…

– И великий человек мог их исполнить, – сухо парировала Анна. – А когда речь зашла о чем-то серьезном…

Уорвик какое-то время молча смотрел на нее и наконец произнес сквозь судорожно сжатые зубы:

– Анна, я не могу не пить.

Она съежилась. Если ее отец сказал это…

– Тогда ты умрешь, – выдохнула она.

Он повернулся, взял бутыль и снова глотнул из нее. Поморщился, прикрыл рот тыльной стороной ладони, а потом сказал:

– Это неважно. Я слишком устал от своей ноши, но сбросить ее меня не заставит никто на свете. Мне нужны силы, а их мне дает лишь это. Пусть я умру, но до этого я сделаю тебя королевой!

– Мне не нужна корона ценой твоей жизни.

Уорвик хватил кулаком по столу:

– Молчи! Ты не понимаешь, что говоришь! Девчонка. Я потратил жизнь на это… Что может быть желаннее?

– Что?

Анна крепко зажмурилась.

– Я ездила в Оксфордшир, отец, во владения рыцаря Саймона Селдена.

– А, знаю… Сельский дворянин и рубака. Он был в Лондоне, когда я освобождал короля из Тауэра.

Анна улыбнулась.

– Да, он верный сторонник Алой Розы. И счастливый семьянин. У него красавица жена, семь дочерей, а недавно родился сын, наследник. Наверное, я бы тоже так хотела…

– Женщина редко хорошеет, народив такую кучу детей, – заметил граф.

– И все же леди Селден просто диво, как хороша, так ее красит счастье. И я завидую ей.

Уорвик хмыкнул.

– Твоя зависть не обоснованна. Дети? Учти, женщины в нашем роду плодовиты и ты еще нарожаешь супругу кучу маленьких Ланкастеров. Или… – Он сделал значительную паузу, не сводя пристального взгляда с лица дочери: – Или ты желаешь, чтобы твои дети носили имя Майсгрейвов?

Анна повернулась столь стремительно, что длинный шлейф змеей обвился вокруг ее ног. Щеки ее побледнели, но зеленые глаза засияли еще ярче.

– Майсгрейв мой спаситель и друг!

– И только-то?

Лицо графа стало жестким.

– Я еще не забыл, что творилось с тобой, пока он оставался в Париже. А как ты повела себя, едва он отбыл? Ты как безумная поскакала за ним, ничего не соображая, ни о чем не помня. И нынешний твой неожиданный приезд… Не к нему ли ты примчалась, оставив супруга за морем? Но ты прогадала. Ибо твой рыцарь, Анна, отбыл в Бургундию вместе с Йорками.

Уорвик подошел к дочери и коснулся вышитой ладанки на ее груди.

– Ты ведь никогда не расстаешься с ней, Энни?

Девушка облизала внезапно пересохшие губы.

– В ней, как ты знаешь, хранится реликвия – частица Креста, на котором был распят Спаситель.

– И ее преподнес тебе этот йоркист, сэр Филип Майсгрейв!

Казалось, еще миг, и Анна расплачется. Она мелко дрожала, кусая губы. И Уорвик со вздохом отступил.

– Как бишь там писано в деректалиях: «Facionora ostendi dum punientur, flagitia autem absondi debent»[28].

– Отец, ты не должен…

Он жестом заставил ее умолкнуть.