Корона из перьев

С того самого дня, как Тристан две недели назад провалил упражнение – не спрыгнул с края утеса, – он ждал, что отец припомнит ему неудачу, обернет ее против сына. И неважно, что потом Тристан с десяток раз выполнил упражнение на «отлично», он знал: тот самый единственный провал аукнется.

И вот дождался.

Тристан запомнил выражение на лицах подмастерьев, когда объявили о назначении: кто-то смотрел на него с откровенной жалостью, другие посмеивались: ну еще бы, так сбить окалину с зазнавшегося барчука. Но хуже всего отреагировали мастера: на Тристана и его отца они смотрели как на пример кумовства. Словно отец решил провести сына легким путем.

Это лишний раз доказывало, как плохо они знают коммандера.

Тристан прогнал эти мысли, вообразив, как они покидают голову и хлещущий в лицо ветер уносит их прочь. Он сосредоточился на задании, велев Рексу лететь змейкой, как учили, но смотреть внизу было не на что.

Как правило, дозорные держались над высочайшими вершинами Пирмонта, чтобы не привлекать внимания империи и селян. Дневные дозоры высылали раз в сутки, и снизу разведчики казались мелкими точками в небе – с виду как крупный орел или сокол. Ночные вылетали чаще и держались ниже, да только и на земле что-либо разглядеть уже было труднее, даже разведчику с очень острым зрением. Наездники упускали многое из того, что творилось в Пире и империи.

Вот почему Тристан предлагал чаще рассылать конные дозоры. А еще – ускорить подготовку рекрутов, чтобы набрать третий отряд. Оба раза ему отказывали.

И вот, когда Тристан уже было решил, что все складывается удачно, его отправили приглядывать над Паломничьим трактом – и он мотался над дорогой, как воздушный змей на параде в честь Дня Азурека.

Рекс, повинуясь мысленному приказу наездника, заложил крутой вираж и вместе с Тристаном устремил взгляд на восток. Тристан давно запомнил схему разведки и знал ее слепые пятна. За дорогой присматривать смысла не было, а вот за чащей – имело.

Стоило Тристану отколоться от порядка, как в груди забурлило радостное возбуждение. Рекс ускорился, мощно работая крыльями. Внизу простиралась земля Тристановых предков-пирейцев. Он точно прибыл требовать ее назад, чтобы раскрыть все ее тайны, неизвестные даже рожденным на ней. Паря в небе, он переставал быть сыном губернатора-изгнанника. Он становился наездником, как легендарные воины древности.

На лету он отмечал знакомые вешки: домики с крышами-куполами в Монтасенте, последней обитаемой деревне, за которой на резком подъеме лежали руины Ауры; реку Аурис, змеившуюся вниз по склону горы; расположенные в шахматном порядке статуи фениксов вдоль дороги на Петратек; и одинокую фигуру, что брела сквозь высокую траву промеж реки и деревни, направляясь прямиком к мосту, за которым скрывалось пристанище наездников.

Тристан чуть не выпал из седла.

Рекс сложил крылья и спикировал к путнику, а Тристан схватился за рожок. Звонкое пение сразу привлекло внимание незнакомца, но тот не бросился бежать. Он застыл, раскрыв рот и задрав голову.

Как только Рекс приземлился, Тристан спрыгнул с него и выхватил копье. Взяв его наперевес, нацелил на нарушителя. А когда их взгляды встретились, Тристан приуныл.

Это был мальчик, едва вступивший в пору отрочества, худой и оборванный.

Он явно происходил из пирейцев: крупные глубоко посаженные глаза и черные брови. Прямые черные волосы лежали неровной спутанной шапочкой, а темно-смуглое лицо было покрыто пылью и грязью.

Неловкое молчание длилось до тех пор, пока над головами у них не захлопали крылья. Тристан зажмурился. Ближайший дозор ответил на призыв и вот-вот поймет, что Тристан поднял тревогу из-за какого-то мальчишки. Ну и конечно же в этом дозоре – сам коммандер. Страшась грядущего, Тристан смотрел на мальчишку, а рядом приземлились остальные наездники и ученики – Ронин и Эллиот, – и с земли в порыве теплого воздуха взметнулись травинки и листья.

Рекс тряхнул крыльями, приблизившись к Тристану, и выпятил грудь – показывая свое превосходство над другими самцами. Всего новых наездников было восемь: полный дозор и еще двое подмастерьев на своих птицах. Отряд сохранил порядок: топорща перья и вскидывая головы, фениксы встали неровным клином, а их хозяева достали кто лук, кто копье. Они осмотрелись, готовясь встретить угрозу, – не сразу заметили мальчишку-нарушителя.

Кассиан, лидер дозора и коммандер наездников, поджал губы и жестом велел остальным оставаться на местах. Оружие убрали, стрелы вернули в колчаны; все, кроме коммандера, спешились. Даже фениксы сложили крылья и остудили боевой пыл.

Наконец коммандер Кассиан обратил внимание на Тристана.

– Сэр, – кивнув по форме, обратился к нему Тристан.

Лицо коммандера оставалось невыразительным, однако скованность его черт выдавала сильный гнев. Тристан расправил плечи и вскинул голову, но в глаза коммандеру смотреть уже не решался.