Корона и эшафот

В Париж и Версаль стягивались войска. Ненадежные части заменялись новыми, верными двору. Парижане и депутаты Собрания с тревогой следили за этими приготовлениями, угадывая в них угрозу Учредительному собранию. Днем 12 июля в Париж проникли известия о том, что накануне король уволил Неккера и велел ему покинуть пределы Франции.

Эта весть вызвала взрыв негодования. Буржуазия и народ восприняли концентрацию войск в Париж и удаление Неккера как переход контрреволюционных сил в наступление. Народ стихийно поднялся на борьбу. Улицы и площади стали заполняться толпами парижан. Уже вечером 12 июля произошли первые столкновения с войсками.

С утра 13 июля над Парижем загудел набат. Ремесленники и журналисты, рабочие и мелкие торговцы, женщины, старики, вооружаясь кинжалами, пистолетами, топорами, камнями, ринулись на улицы. Войска под натиском восставшего народа оставляли квартал за кварталом. Часть солдат перешла на сторону революции. В оружейных магазинах, в Доме инвалидов народ захватил несколько десятков тысяч ружей. Вооруженное восстание ширилось и росло, и к вечеру большая часть столицы была в руках революционного народа.

13 июля выборщики Парижа организовались в Постоянный комитет, преобразованный позднее в коммуну — Парижский муниципалитет. Постоянный комитет в тот же день постановил создать гражданскую гвардию — вооруженную силу революции.

Но исход борьбы был еще далеко не решен. Восемь башен Бастилии, этой ненавистной и грозной крепости-тюрьмы, еще продолжали выситься над восставшим Парижем. Шерла ее пушек были нацелены на Сент-Антуанское предместье — район парижских ремесленников и рабочих. Огороженная двумя глубокими рвами, с поднятыми подъемными мостами, обладавшая сильным гарнизоном, Бастилия казалась несокрушимой твердыней абсолютизма.

Но народ пошел приступом на Бастилию. Из крепости грянул залп. Пролившаяся кровь лишь сильнее воспламенила народный гнев. Рвы были преодолены, пушечными ядрами были перебиты цепи моста. Народ ворвался в крепость; комендант де Лоне был убит; гарнизон сдался. Бастилия пала!

Вечером и ночью на площадях и бульварах расцвеченного огнями Парижа народ с песнями и плясками, с братскими объятиями праздновал одержанную им победу.

Один из приближенных Людовика XVI герцог Ларошфуко-Лианкур явился во дворец, когда король еще спал. Короля разбудили, и Ларошфуко рассказал ему, что взята Бастилия, а Париж во власти восставших. Король спросил: «Это возмущение?» Ларошфуко ответил: «Это — революция, государь!»[7]

И тут впервые король Людовик XVI осознал, что он столкнулся лицом к лицу с таким событием, которого не переживал никто из его предшественников за полторы тысячи лет существования французского королевского трона.

13–14 июля было началом революции. Взятие Бастилии означало ее первую победу.

В народном восстании 13–14 июля участвовали рабочие и купцы, ремесленники и мануфактуристы, мелкие торговцы и журналисты, бродячие уличные музыканты и богатые адвокаты. Люди разных профессий, разного состояния, разного положения, объединенные общим политическим бесправием в рядах третьего сословия, сплотились в единодушном революционном порыве, плечом к плечу выступили против ненавистного абсолютистского режима.

Революция началась так успешно, так относительно легко и быстро одержала первую победу над абсолютистским режимом главным образом потому, что французский народ оказался единым в своей революционной решимости. Революция сплотила в борьбе против феодально-абсолютистского гнета все классово разнородное третье сословие, т. е. подавляющее большинство нации.

26 августа Учредительное собрание приняло Декларацию прав человека и гражданина — программный документ, провозгласивший основные принципы нового, созданного революцией общества. Декларация должна была дать законченные и точные определения «естественных, священных и неотчуждаемых прав» человека и гражданина.

17 статей определяли эти права. «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», — гласила первая статья. Свобода личности, свобода слова, свобода совести, безопасность и сопротивление угнетению провозглашались священными и неотчуждаемыми правами человека и гражданина. Но таким же «священным» и нерушимым правом было объявлено и право собственности (статья 17-я).

Статья 17-я декларации была направлена не только против неимущих, но и против феодалов и была призвана защитить буржуазную и крестьянскую собственность от их посягательств.