Корона Аквилонии

Величественно-грозный Публио поглядел на церемониймейстера с высокомерием. Герцог Форсеза был опытным царедворцем.

– Рядом с канцлером шествуют вице-король и генеральный казначей, затем главы коллегиумов! - надрывался Ламбо, пытаясь выстроить сонмище наших соратников так, как предписывают традиции и куртуазия. - Граф Кертис, куда вы лезете? Прецептор столицы не столь уж важная персона, отойдите в дальний ряд! Будете стоять по левую руку от трона! Ваше величество, перед тем, как сесть на трон, поклонитесь собравшимся в зале подданным трижды - вперед, направо и налево! Боги милостивые, мы же опаздываем! Идемте!

Король обычно входил в тронный зал не через парадный вход, а через дверцу справа за троном, искусно прикрытую драпировкой. Пока мы шли по лестнице вниз, барон Гленнор задержался, подождал меня и подтолкнул локтем.

– Кажется удержались, а? - шепнул мне глава Латераны. - Уверен, Конану присягнут все, кого мы собрали во дворце, побоятся выступить открыто… Поздравляю граф, свершилось.

– А прецептор столицы не столь уж и важная персона, - ядовитенько повторил я слова церемониймейстера. - И буду стоять по левую руку. Каково?!

– Не обижайся, Кертис. Не важно где ты стоишь, важно - кого из себя представляешь. А мы с тобой - правая рука государства. Согласен? Или ты разуверился во всемогуществе Латераны?

Ответить я не успел. Процессия вышла в наполненный людьми большой тронный зал и месьор Ламбо сменил голос с дребезжащего, на низкий и раскатистый:

– Его королевское величество государь Аквилонии Конан Первый Канах!… - разнеслось по колоннаде.

Все другие звуки моментально утихли.

Киммериец поднимался по ступеням Трона Льва, а я заметил, что у подножия престола валяется позабытый золотой флакончик украшенный рубинами. Именно его вырвал Конан из слабеющих рук Нумедидеса несколько колоколов назад…

Зал восторженно взревел, оглушая:

– Да здравствует король!…