Королевы смеха. Жизнь, которой не было?

Сам Рубен Симонов, конечно же, больше времени и внимания уделял Вахтанговскому театру, которым руководил, и в студию обычно приходил поздно вечером, после спектакля. Его терпеливо ждали, предвкушая ту удивительную атмосферу художнической фантазии, какая возникала при общении с Мастером, заставляя прощать все его человеческие недостатки, забывать обо всем на свете и репетировать до рассвета эту пресловутую «Красавицу».

Симонов фантазировал смело. Он удивлял умением использовать и чьи-то робкие предложения, и даже окружающую обстановку. Сценической площадки как таковой в Доме Армении не было. Небольшая эстрада с колоннами плавно перетекала в уютный зрительный зал с такими же колоннами и далее – в фойе, где стояло несколько старинных вещей: часы, рояль, пара кресел. В этом фойе студийцы занимались с Игорем Моисеевым, какие-то элементы своих будущих хореографических сюит он использовал в постановке нескольких пантомимических сцен «Красавицы». Костюмы для светских сцен первого акта консультировала и даже помогала мастерить самая знаменитая в то время художница-модельер Надежда Ламанова. А костюмы для дикарей Рубен Николаевич предложил изобрести самим. Был объявлен конкурс на самую выразительную одежду дикаря. Победил костюм из рогожи. В результате близлежащий хозяйственный магазин тут же был лишен всех запасов рогожи к великому изумлению продавцов. Спектакль неплохо принимали в самых разных аудиториях, но большим мастерством студийцы, конечно, не обладали. Положение усложнялось и тем, что артистам приходилось подрабатывать, чтобы прокормить себя и свои семьи. Работала и Мурзаева – нянечкой в детском саду.

Со временем студия приобрела надлежащий статус в системе УМЗП, получила помещение на Большой Дмитровке, а Ирина Мурзаева отправилась шлифовать свое мастерство в Свердловский детский театр. Через полгода она вернулась и сразу же окунулась в репетиции лучшей постановки студии Симонова «Таланты и поклонники». Все роли уже были распределены, и Мурзаевой предложили репетировать Матрену. Так как роль эта была небольшой, режиссер Андрей Лобанов не обращал на нее особого внимания, и у актрисы появилась возможность наблюдать процесс рождения спектакля как бы со стороны. Этот опыт ей пригодился, так как вскоре Ирине Всеволодовне было предложено заняться педагогикой в студийной школе. А уже на следующей постановке – «Дети солнца» Мурзаева заняла пост ассистента режиссера и почти на равных общалась с Лобановым, споря и отстаивая свою точку зрения.

«Таланты и поклонники» пользовались успехом и у зрителей, и у критиков. Спектакль был сыгран более тысячи раз, причем с большим удовольствием и любовью. Студийцы выезжали с ним в Ленинград, Киев и другие крупные города.

Следующий этап – Московский театр имени Ленинского комсомола. Это звезды: Серова, Окуневская, Фадеева, Пелевин, Соловьев… Это великая «тройка», которая правила театром – Берсенев, Гиацинтова и Бирман. «Тройка» решала все, от нее зависел репертуар, зависели актеры.

Ирина Мурзаева держалась особняком. Она тоже была звездой театра, сама поставила там два спектакля – «Новые люди» по роману Н.Чернышевского «Что делать?» и «Мужество» по В. Кетлинской. Но отношения с «тройкой» у нее не сложились. Серафима Бирман при всей гениальности была дамой ревнивой. Она не привечала актрис своего амплуа и никогда не давала ролей в своих постановках Мурзаевой. И все же Ирина Всеволодовна беззаветно любила своих новых наставников. Она писала им отовсюду, куда бы ни забрасывала жизнь, делилась впечатлениями, спрашивала совета, поздравляла с праздниками. Взаимностью ответила лишь Софья Гиацинтова.

В 1953 году Мурзаеву пригласили на сезон в Харьковский государственный драмтеатр имени Пушкина поставить того же Чернышевского, а заодно и Чехова. Спектакли собрали массу рецензий, но сама работа шла нелегко. Мурзаева пыталась найти поддержку у Гиацинтовой в письмах:

«Дорогая Софья Владимировна! Последнее время между нами возникал иногда холодок, который я всегда внутренне переживала очень тяжело, так как люблю Вас всей душой за творческое и человеческое добро, которое Вы мне делали. Думая о наступающем 54-м годе, я всей душой желаю, чтобы было опять тепло и уютно.

Здесь, вдали от театра, когда мне бывает трудно, я всегда вспоминаю мои «университеты» при Вас, т. е. все наши совместные спектакли, Ваши беседы и советы. Меня это укрепляет и очень помогает…»

Как режиссер Ирина Мурзаева работала увлеченно, репетиции захватывали ее и заполняли все существо, из-за чего нередко возникали конфликты с администрацией Театра имени Ленинского комсомола и актерами. Она требовала присутствия на репетициях всех исполнителей по плану, а ей отвечали, что помимо ее спектакля есть и другие, поважнее. Умом она это понимала, но сердце ее бунтовало. К каждому актеру Мурзаева искала свой подход. Она чувствовала разные театральные школы, чувствовала гибкость и даже умственные способности своих «подопечных». Поэтому вела с ними отдельные беседы до и после репетиций, добиваясь поставленной общей цели.