Королевы смеха. Жизнь, которой не было?

– Таких заостренностей на национальности особо не было. В кино я сыграла еврейку в фильме «Люди на болоте» и армянку в «Бабушкином внуке». Эту же пьесу играла в ТЮЗе. Довольно интересный образ, большая роль. Ну и в «Пяти вечерах». А в театре «национальных» пьес почти не было. Зато я с труппой поездила по миру особенно когда наши войска стояли в Европе: Франция, Финляндия, Польша, Чехословакия, Югославия, Германия. Но больше всего мне понравилась Англия и англичане. Они очень веселые люди. Мы очень подружились с Лоуренсом Оливье – он приезжал к нам с «Отелло», а потом мы ездили к нему со своими спектаклями, ходили в его театр. А французы – мещане. Хотя на Париж посмотреть было очень интересно.

– В театре вы до сих пор еще и знатный общественник!

– Да, комсоргом была, парторгом была, а сейчас – профорг. В молодости что мы только не делали! Это настоящий экстаз! Какие организовывали вечера, встречи! К Пушкинскому юбилею мы такую выставку устроили! Носились ребята, что-то доставали, кипела жизнь! Качалов без конца читал, из Австрии какая-то певица приезжала… Гончаров, будучи студентом, тоже к нам приходил. Красивый был, но кричал так же. Все-таки у нас комсомольская организация была «боявая», жизнелюбивая, неформальная. Из тех ребят никого не осталось: кто-то на войне погиб, кто-то умер… И, будучи парторгом, я тоже старалась работать честно. Ну а сейчас, дорогой мой, о чем говорить?! Только по материальной части и стараешься: у кого-то ребенок родился, кто-то заболел… Я не хочу отрываться от жизни, от театра. Без него мне очень трудно. Я так привыкла к этому дому, каждую дыру знаю. Но с тех времен только я такая и осталась….

Праправнучка Наполеона и Вальтера Скотта Татьяна Пельтцер

До преклонных лет она курила, выпивала, смачно выражалась, заразительно хохотала, стремительно передвигалась и говорила только то, что хотела. Она была свободным человеком, не обремененным ни семьей, ни страхом перед завтрашним днем. Ее уважали и боялись, любили и завидовали, терпели и преклонялись. Для многих поколений зрителей Татьяна Ивановна Пельтцер и сегодня остается лучшей бабушкой советского киноэкрана…

* * *

В 1930 году немецкий коммунист и философ Ганс Тейблер привез в Берлин из Москвы молодую жену Татьяну. Он представил ее своим друзьям и соратникам, помог устроиться на должность машинистки в советском торгпредстве и похлопотал о принятии жены в компартию Германии. Узнав, что Татьяна Тейблер – в прошлом театральная актриса, известный режиссер Эрвин Пискатор пригласил ее в свою постановку «Инга» по пьесе Глебова. Но при всем благополучии заграничной жизни, при всей любви к мужу и, даже несмотря на собственные немецкие корни, не смогла Татьяна долго оставаться вне родины. Не клеилась ее судьба вдали от дома. Прожив с Гансом в общей сложности четыре года, она уговорила его расстаться.

Театральные легенды гласят, что причина разрыва была другой. Якобы, у Татьяны Тейблер завелся поклонник, и Ганс обнаружил в кармане ее пальто любовную записку. Поссорившись, Татьяна хлопнула дверью и взяла билет на поезд. Оставим эту историю на совести сплетников, поскольку никто из биографов актрисы при этом не присутствовал и поручиться за достоверность этих событий не может.

Так или иначе, в 1931 году Татьяна вернулась в Советский Союз и вновь взяла фамилию отца – Пельтцер.

Вскоре ее выгонят из Театра имени Моссовета, и она опять сядет за пишущую машинку, только теперь уже на машиностроительном заводе – поможет младший брат Александр, главный конструктор. Правда, там ей посоветуют вернуться к актерской деятельности, поскольку машинисткой она окажется неважной. Потом Татьяна будет пробовать свои силы в жанре миниатюры, конферировать, а ее первая большая кинороль ляжет на полку на долгих одиннадцать лет. Будет много слез и разочарований, прежде чем придет всенародное признание и любовь нескольких поколений зрителей. Правда, Татьяне Пельтцер к тому моменту исполнится сорок семь лет…

* * *

В середине семидесятых заведующая литературной частью Московского академического театра сатиры Марта Линецкая собралась издать книгу о Татьяне Ивановне. Актрисой эта идея была встречена в штыки: «Тебе это надо, ты и мучайся!» Она никогда не давала интервью, терпеть не могла журналистов, а друзьям и коллегам рассказывала больше не о себе, а о тех удивительных людях, с которыми ее сводила судьба. Линецкая составила подробный план книги, были опрошены друзья и партнеры Пельтцер по сцене, собраны рецензии на ее работы в театре и кино. Но книга так и не увидела свет – Марты Линецкой не стало в тот страшный для Театра сатиры год, когда ушли из жизни Анатолий Папанов и Андрей Миронов.

Остались черновики, наброски, фотографии и единственная собственноручная запись воспоминаний Татьяны Ивановны о своем детстве: