Королевы смеха. Жизнь, которой не было?

Рина Васильевна с первых минут знакомства понимала, с кем имеет дело. И в том же Брунове она увидела человека более одаренного, чем о нем думали коллеги. Сын грузина и итальянки, он вырос в цирковой семье, но мог бы стать ученым, художником, музыкантом – кем угодно, если бы оказался в нужной среде. Но Бориса захватила эстрада. Зеленая водила его с собой в гости, знакомила со многими знаменитостями, и все приходили от юноши в восторг. Его ум и способности поражали. На гастролях в других странах Врунов мгновенно схватывал язык и уже вечером вел концерт на местном диалекте. Реализоваться он мог в любой области, но из эстрадной среды вырваться было трудно. Рина Васильевна это понимала и очень за него переживала.

* * *

У Рины Зеленой, конечно, были романы. Но о них мало кто знал. Своих чувств она не афишировала и в мемуарах об этой стороне жизни ни словом не обмолвилась. Единственная история, дошедшая до наших дней – нежный и полный драматизма роман с талантливейшим журналистом и писателем Михаилом Кольцовым.

К тому времени актриса уже побывала замужем – в восемнадцать лет она вышла за известного московского юриста Владимира Блюменфельда. Этот брак продлился недолго: солидный и степенный муж был старше нее лет на пятнадцать, а Рина напоминала непоседливого бесенка, все время шутила и разыгрывала всех вокруг. Блюменфельд был очень симпатичным и приятным человеком. Он пользовался успехом у женщин, но любил только Рину. Добиваясь ее руки, он страдал, ходил к ее отцу и даже вскрывал себе вены. В конце концов, Василий Иванович сказал дочери: «Жалко человека. Может, выйдешь за него? Пусть успокоится, а потом – в крайнем случае – разведетесь». Рине тоже стало жалко этого милого человека, и она сдалась. А затем, при разводе, сосватала Блюменфельду свою лучшую подругу, которая все годы их супружества была безумно в него влюблена.

Бывшие супруги на всю жизнь остались друзьями. В семье Рины Васильевны Владимира называли «Блюменфельдиком», новый хозяин дома Котэ всегда радушно принимал его у себя, мужчины обменивались редкими книгами, перезванивались.

А Михаил Кольцов стал первой настоящей любовью Рины Зеленой. Интеллигентный, образованный, остроумный человек, он оказал на нее колоссальное влияние, расширил ее кругозор, познакомил с лучшими современными писателями. С ним молодая актриса поистине прошла университеты.

Среди писем, сохранившихся в архиве актрисы, есть такое, написанное Кольцовым в шутливом тоне:

«Золотая милочка,
Я вас очень люблю.
Только вы меня
Не разлюбляйте.
Приезжай, и все
Будет хорошо.

М.».

Влюбленные часто расставались: Кольцов ездил в командировки в Италию, в Австрию, в Испанию. А потом Рина узнала, что Михаил женат, и жена его живет во Франции. Рина приняла решение, что больше так продолжаться не может, и разбивать чужую семью она не намерена.

Расставаясь, она переживала, что больше не встретит идеального мужчину… К счастью, это оказалось не так.

Жизнь Михаила Кольцова оборвет водоворот сталинских репрессий, многие из любимых друзей юности Рины Зеленой окажутся за решеткой. И долгие-долгие годы историки будут выяснять истинные причины смерти Сергея Есенина и Владимира Маяковского, пред которыми она преклонялась и за которых так переживала.

Молодость и становление великой комедийной актрисы прошли в окружении великих трагических фигур эпохи…

* * *

Большую часть военных лет Рина Зеленая провела на фронте. А осенью 1945 года она побывала в Берлине и даже расписалась на рейхстаге: «Мне удалось втиснуться между фамилиями бойца-пехотинца и матроса на одной из колонн».

Она сама добилась приказа командировать ее в действующую армию, для чего несколько дней буквально «штурмовала» политуправление. Вместе с Риной Васильевной в состав бригады вошел еще один великий артист эстрады – Аркадий Райкин.

Сосчитать количество концертов, в которых она приняла участие, было бы делом непростым. Да никто и не вел этих подсчетов. На фронте актеры каждый день держали суровый экзамен в совершенно необычной обстановке. Все было непохоже на то, к чему они привыкли: быт, питание, ночлег, о котором никто не мог заранее сказать, где он будет и в каких условиях. Может, высоко в горах, в одинокой хате, на широких лавках и столах. Или в роскошном отеле, на огромной лаковой кровати модерн, где вчера еще ночевали немецкие офицеры. Или в штабе на полу, на соломе с блохами. Или в монастыре XVI века, где монахиня в огромном крахмальном чепце и гофрированном воротнике, гремя ключами, приносит белое полотняное белье. Или в палатке медсанбата на пока свободных носилках, которые могут посреди ночи понадобиться для раненых, так как бой гремит в четырех километрах…