Королевский убийца [издание 2010 г.]

Я постарался взять себя в руки и не думать о ней. В этой пустой комнате у меня словно пелена упала с глаз. Я ощутил презрение к себе. Я хотел бы, чтобы того поцелуя, который я запечатлел на кончиках пальцев Целерити, не было. Бальзам для раненой гордости девушки или попытка привязать к себе ее и ее отца? Я уже не знал, что это было и как это можно расценить. И то и другое было плохо, если я хоть немного верил в любовь, в которой клялся Молли. Один этот поступок был доказательством того, что я виноват во всем, в чем она меня обвиняла. Я всегда буду ставить Видящих выше ее. Молли причинила мне боль, покинув меня. Но, говоря с ней о свадьбе, я водил ее за нос и лишил ее гордости и веры в меня. Это она будет вечно носить с собой. Она будет думать, что ее обманул и использовал эгоистичный лживый мальчишка, у которого даже не хватило смелости сразиться за нее.

Может ли опустошение быть источником мужества? Или это было просто безрассудство и жажда самоуничтожения? Я смело пошел вниз и прямиком направился в комнаты короля. Два факела у его дверей плевались синими искрами, когда я проходил мимо. «Это уже чересчур, Чейд», — подумал я. Интересно, все ли свечи и факелы в замке он обработал? Я отдернул занавеску и вошел. Никого не было. Ни в гостиной, ни в спальне короля. Его покои представляли собой жалкое зрелище. Все ценное было вывезено и отправлено вверх по реке. Здесь больше нечего было красть, иначе Регал оставил бы сторожа у дверей. Странно, но королевская спальня напомнила мне комнату Молли. Тут остались кое-какие вещи — постель, одежда и тому подобное, — но это не была больше спальня моего короля. Я подошел к столу; на этом самом месте я стоял, когда был маленьким мальчиком. Тогда еженедельно Шрюд Проницательный во время завтрака допытывался, как идет моя учеба, и напоминал мне в каждом разговоре, что я его подданный, а он мой король. Теперь этот человек исчез. Вырван отсюда. Король Шрюд покинул эту комнату, когда клинки и рассыпанные свитки заменили курильницы и липкие чашки чая. Сегодня я увезу больного старика.

Я услышал шаги и проклял свое легкомыслие. Скользнув за занавеску, я притаился. Из гостиной донесся гул голосов. Волзед. Второй, насмешливый голос принадлежал шуту. Я тихонько выбрался из своего убежища и осторожно выглянул из спальни. Кетриккен сидела на диване подле короля и тихо разговаривала с ним. Она казалась усталой. У нее под глазами были черные круги, но она улыбалась королю. Я был рад услышать, как он бормочет, отвечая на ее вопросы. Волзед сидел на корточках перед камином и с чрезмерным тщанием подкидывал в огонь поленья. По другую сторону очага прикорнула Розмари, новое платьице легло складками, укрывая ее. Она сонно зевнула, потом вздохнула и выпрямилась. Я пожалел ее. После долгой церемонии я чувствовал себя точно так же. Шут стоял за креслом короля. Внезапно он повернулся и посмотрел прямо на меня, как будто занавески совсем не было. Больше я никого в комнате не увидел.

Шут быстро повернулся к Волзеду:

— Да, дуйте, сир Волзед, дуйте как следует. Возможно, нам и вовсе не потребуется огонь, потому что тепло вашего дыхания выгонит из комнаты весь холод.

Волзед не поднялся с колен, но злобно оглянулся на шута.

— Не поленись, принеси мне еще дров. Ни одно из этих поленьев не загорается. Дерево не горит! Мне нужна горячая вода для снотворного.

— Поленись? Ты хочешь, чтобы я превратился в полено? Я не деревянный, мой добрый Волзед. И гореть я не буду, как бы ты ни пыхтел и ни дул на меня. Стража! Эй, стража! Идите и приносите с собой дрова, если хотите!

Шут вскочил со своего места за спиной короля и прыгнул к занавеске, разыграв целое представление, как будто это была настоящая дверь. Наконец он высунул голову в коридор и снова громко позвал стражников. Потом вернулся на место с удрученным видом.

— Ни стражей, ни поленьев. Бедный Волзед. — Он мрачно рассматривал лекаря, который теперь стоял перед огнем на четвереньках. — Может быть, если бы ты повернулся и подул на огонь задом, пламя бы затанцевало веселее. Носом к корме, чтоб создать сквозняк, храбрый Волзед.

Одна из свечей вспыхнула голубыми искрами. Все, даже шут, вздрогнули от ее шипения. Волзед вскочил на ноги. Я не подумал бы, что он суеверен, но в его глазах было почти безумие. Это предзнаменование ему явно не нравилось.

— Огонь просто не хочет гореть. — Он испуганно разинул рот, как бы осознав значение своих слов.

— Мы заколдованы, — кротко промолвил шут.

Маленькая Розмари у очага испуганно подтянула колени к подбородку и широко раскрыла глаза. Сон мигом слетел с нее.

— Почему нету стражи? — сердито вскинулся Волзед. Он подошел к импровизированной двери и выглянул в коридор. — Факелы горят синим светом, все до одного! — выдохнул он.

Он отшатнулся и в ужасе огляделся.

— Розмари! Беги и приведи стражу! Они сказали, что скоро придут. Эти мерзавцы поленились даже…

Розмари замотала головой, отказываясь двинуться с места. Она крепко обхватила свои колени.

— Стражники поленились? Вот это да! Ну и переплет! Будут ли гореть поленья-стражники?