Королевский судья

Джордж Джеффрис раздобыл для себя и своего спутника два хороших места, откуда хорошо было видно судей и присяжных, но далековато от заключенных, которые, как правило, были больны и завшивлены — еще одна причина, по которой зал заседаний частично не покрывали крышей. Для профилактики па кафедры судей еще рассыпали ароматические травы, хотя это было менее эффективно.

После того как лорд-мэр, рикордер, юридический советник, трое судей верховных судов и несколько городских советников заняли свои места, заседание объявили открытым.

Иеремия посмотрел вверх и увидел сэра Орландо Трелонея, сидевшего рядом с лордом верховным судьей Королевской скамьи, тоже одетым в ярко-красную мантию, отороченную горностаем. Только одного из них украшал не парик, а туго обтягивающая голову белая льняная шапочка, завязывающаяся ленточкой под подбородком. Она сохранилась от формы ордена барристеров. К нему принадлежали все судьи, но за последние сто лет он утратил свое значение. Места, добытые студентом, так удачно располагались, что Трелоней узнал в толпе Иеремию и ответил ему взглядом.

Когда были зачитаны комиссии, уполномочивавшие судей судить заключенных Ньюгейтской тюрьмы, члены Большого жюри, пришедшие вместе с лорд-мэром из ратуши, принесли присягу. Дело переходило в суд только после того, как они принимали соответствующее решение.

Арестованных небольшими группами привели из Ньюгейта. Кандалы, сковывавшие их руки и ноги, звенели на полу. Первым предстал перед судом полуголый, в лохмотьях, человек, обвиняемый в конокрадстве. Его ужасный вид свидетельствовал о том, что он провел в глубоких подземельях Ньюгейта не одну неделю. Он был неописуемо грязен, седые волосы лоснились от жира, кожа под склеившейся от грязи бородой имела какой-то трупный оттенок, а запах, исходивший от него, заставил присутствующих отпрянуть. Дрожа всем телом и шатаясь, он то и дело хватался за железную решетку, отделявшую его от судей и присяжных. Лихорадочный взгляд его блуждал по залу. Не было никаких сомнений в том, что арестант был болен тюремным тифом и не мог опровергнуть обвинения, выдвинутые против него владельцами украденной лошади.

Джордж Джеффрис, сидевший рядом с Иеремией, пальцами растирал листья мяты, стараясь заглушить доносившийся до них тошнотворный запах. Другие зрители держали под носом пузырьки с уксусом или камфорой.

Процесс длился не больше двадцати минут. После судебного следствия пришла очередь следующего обвиняемого. Когда завершились все процессы первой группы заключенных, присяжные удалились на совещание и к присяге были приведены присяжные для следующей группы. После чего для оглашения своего решения вернулась первая группа присяжных. Конокрада признали виновным.

— Конокрадство не подлежит привилегии духовного статуса, — заметил Джордж Джеффрис. — Его повесят, если только судья не внесет его имя в список для королевского помилования.

До обеденного перерыва были приняты решения по девяти делам.

— Сейчас судьи вместе с лорд-мэром и шерифом пойдут обедать, — объяснил студент. — В три часа заседание продолжится. Чуть ниже на улице есть таверна. Не хотите ли чего-нибудь перекусить?

— Неужели вы меня приглашаете? — удивился Иеремия. — Чего вы от меня ждете? Для вашей карьеры я вам не пригожусь.

— Вы очень недоверчивы, как я погляжу. Но я не обижаюсь. Вы мне симпатичны. Вполне возможно, в адвокатской карьере вы мне и не помощник, но вы хороший врач, а мне, может статься, когда-нибудь потребуются услуги врача.

Глава четырнадцатая

После сытного обеда сэра Орландо Трелонея начало клонить в сон. Вялым взглядом обведя роскошный зал на втором этаже здания суда, он заметил — его братья и советники тоже не прочь соснуть. Крутя в руке бокал с вином, он улавливал обрывки разговоров, не вникая в их смысл. Но вдруг кое-что привлекло его внимание.

— Советник Дин говорил со мной об этом Макмагоне, — сказал рикордер. — Он считает его отъявленным вором и бывшим наемником, ныне промышляющим разбоем. Сэр Джон хочет быть уверен, что его обезвредят.

— Понятно, — ответил лорд-мэр. — Когда его дело?

— Сегодня после обеда, милорд.

Сэр Орландо задумался. Макмагон. Уж не тот ли это ирландец, который видел, как Джек Одноглазый подменил ему плащ? Трелоней прекрасно помнил склонившегося над ним человека, когда он пришел в себя, и мертвую хватку Макмагона. Опьяневший судья очень испугался, когда его кто-то крепко схватил, он сразу же решил, что это разбойное нападение. И теперь оказывалось, его предположение не так уж далеко от истины. Мимолетная встреча произвела такое сильное впечатление на Трелонея, что ирландец даже возникал в его кошмарах во время болезни. Полезно будет еще раз увидеть терзавший его призрак, чтобы избавиться от воспоминаний.

Лорд верховный судья сэр Роберт Хайд потянулся в кресле и от души зевнул.

— Джентльмены, я думаю попрощаться с вами на сегодня. Увидимся завтра утром.

Брат из Суда казначейства и два городских советника присоединились к нему. Затем лорд-мэр обратился к Трелонею: