Королевский путь

Он внимательно посмотрел на дофина и Марию… Он прекрасно понимал их. Дофин — больной мальчик, так ослаб от своего недуга, что у него не было сил на порывы страсти. А Мария… Однажды она выпустит на свободу свою страстность. В этой надежде, затаившейся в ней, и был секрет ее страшной притягательности. Почти каждый мужчина должен был чувствовать это и втайне желать стать как раз тем, кто разожжет этот чувственный огонь. Мария была сдержана, но все из-за гигантского чувства самоуважения. Оно как дымка прикрывало ее чувственность. Убрать этот флер — и предстанет настоящая Мария — страстно желающая, даже распутная. Разбуженная в ней женщина заставит забыть Марию, что она — королева.

Шарль очень хотел сохранить в неприкосновенности этот покров. Он лишь однажды слегка приподнял его, но тут же опустил. Он был слишком стар и мудр, чтобы позволить чувствам править собой. С Марией нужно быть осторожным… Он представил, что вдруг Генри де Монморанси сорвал бы этот чудесный покров… Как все-таки хорошо, что ему удалось представить Генриха таким мерзким.

Кардинал охранял Марию. Она была его творением. Та дружба, что была между ними, была для него слаще откровенных чувственных переживаний. Пусть она останется его простодушной племянницей. Однако ей все же придется вкусить плод с древа познания — Гизам был нужен наследник.

Шарль вслушивался в болтовню Марии. Она рассказывала об успехах Франциска в верховой езде. Кардинал потрепал Марию по щеке и сказал, что ему грустно видеть, что она нездорова, предложив ей пойти прилечь.

— Нет! Нет! Как же можно? Вы ведь приехали! — запротестовала она.

— Вот как раз поэтому пойти и прилечь, — ответил он. — Я просто не могу позволить, чтобы твой энергичный муж так утомлял тебя…

Услыхав такую похвалу в свой адрес, Франциск был не в силах скрыть самодовольную улыбку.

Мария сказала:

— Мы, пожалуй, слишком далеко уехали вчера на лошадях… Немного далековато… для меня.

— Вот потому-то пойди приляг, а Франциск покажет мне своих лошадей.

На том и договорились. Марии было приятно видеть, что дофин уже меньше боится Шарля. А как он умолял ее раньше не оставлять его один на один с кардиналом…

Мария оставила их, а Шарль тепло улыбнулся мальчику. Кардинал был великий актер — этой дружелюбной улыбкой он прекрасно скрыл презрение к дофину.

— Вы… вы… ведь хотели взглянуть на конюшни, да? — с опаской спросил Франциск.

— Да…

Кардинал был так мил, что Франциск начал, было, думать, что валял дурака и зря боялся Шарля. Они побывали на конюшне, а потом отправились побродить по округе.

— Я ни капли не сомневаюсь, что ты очень хороший муж, — заговорил кардинал.

— Я очень люблю Марию, — сказал дофин. — Я готов умереть ради нее.

— Ей от тебя нужно нечто большее, чем смерть.

— Пусть только пожелает — я все сделаю!

— Она выглядит печальной.

— Ну что вы?! Она так счастлива. Она сама так говорит.

— Когда она думала о браке с тобой, она радовалась. Я думаю, что сейчас уже все иначе.

— Я… я… не понимаю, о чем вы?

— Ты дал Марии чудесный титул. Ты сделал ее женой дофина. Но в браке есть еще кое-что, кроме титулов. Марии нужен любовник. У нее должен быть ребенок.

Дофин вспыхнул и не знал, куда глаза девать от смущения. Он почти расплакался от беспомощности. Как же он был прав, что остерегался Шарля.

Губы кардинала растянулись в усмешке.

— Скажи мне, — потребовал он, — я прав или нет, что Мария разочаровалась в своем любовнике?

— Марии не нужен…

— Марии не нужен?! Да нужен он ей, нужен!

— Но она говорила…

— Пресвятая Дева! Да как можно так отстать в любви, что спрашивать, чего она хочет на самом деле?! — Кардинал презрительно расхохотался, а потом заговорил дальше. — Твой дед встал бы из могилы, да пришел сюда с кнутом, услышь он такое. Ты опозорил и Францию, и род Валуа!

— Но если нам не хочется…

— Бедная Мария! Теперь-то мне понятно, чем она больна. Она в томлении… Мальчик, послушай меня. Ты — жалкая тряпка, ты упрашиваешь жену не требовать от тебя того, что требуют от мужчин. Да вся Франция отвергнет тебя! Будешь ли ты после этого французом? Теперь я знаю, почему грустит Мария. Моя бедная племянница! Моя несчастная племянница!

— Да как… как… вы смеете?! — заикаясь, произнес Франциск. — Не забывайтесь! Вы говорите с дофином!

— Не забывайтесь! Если бы Господь сделал так, чтобы я забыл об этом… Я не хочу принадлежать земле, наследник которой — трусливая девчонка, выдающая себя за мужчину.

— Я… я… пожалуюсь королю…

— Я тебя очень прошу: не надо этого делать. Не добавляй ему седых волос. Ему лучше не знать, что он породил чудовище, рядом с которым самой прекрасной девушке Франции вполне достаточно быть просто его женой и все.

— Вы явились сюда специально, чтобы мучить меня!

Кардинал схватил мальчика за руку и с набожным выражением лица возвел к небу глаза:

— Нет, сын мой. Я явился, чтобы посмотреть, как ты выполняешь свой долг. Долг не только по отношению к моей племяннице, но и к своим предкам.

Лицо дофина затряслось:

— Я… я…

Шарль обнял юношу за плечи и сказал: