Королевский мятеж

Они сидели на скамейке в саду и третий час говорили о чем-то. Уже не о Фарготте, но и не о них двоих — просто на отвлеченные темы.

«Поцелуй меня», — ни с того ни с сего сказала Рамира.

Сойвор так обалдел, что растерялся — словно тот самый юнец, образ которого ему хотелось бы стереть из ее памяти навсегда.

Рамира его не торопила, ждала, пока он отойдет от шока — и смотрела на него каким-то новым взглядом. Этот взгляд вывел Сойвора из оцепенения, и он наконец попробовал ее губы на вкус. Начал с нежных прикосновений. И очень старался не сорваться в безумие — многолетняя неутоленная страсть грозила вырваться наружу бушующим потоком, сносящим всё на своем пути. Будь его воля, он бы и взял ее там же, на скамейке. Только не знал, насколько готова к отношениям она, и совершенно не хотел погубить всё излишне стремительным напором.

Но, самое странное, ему тогда казалось, что по-настоящему он целуется первый раз в жизни…

— Знаю, — Рамира тепло улыбнулся в ответ на его мысль. То ли угадала ее, то ли прочла. Хотя нет, сканирования он не ощущал.

Сойвор нежно коснулся ее губ. И тут же прильнул к ним жарким поцелуем. Желание вспыхнуло в единый миг.

В первый раз все произошло здесь же, на этом самом месте. Правда, тогда стояла ночь. Рамира предложила выпить вина на океанском берегу, но до пляжа они не дошли. Она запнулась обо что-то, Сойвор поддержал ее. И больше уже не выпустил из объятий.

А Рамира и не возражала. Они накинулись друг на друга как два изголодавшихся зверя. Каждое ее прикосновение мутило разум. Он пил ее поцелуи, как умирающий от жажды. Ласкал и ласкал податливое тело, задыхаясь от желания. И никак не мог насытиться близостью. Хотелось, чтобы это длилось вечно. А когда их накрыл «девятый вал», ему показалось: океан неподалеку реально забурлил и что-то сдвинулось в земной коре.

Рамира зарылась в его волосы обеими руками, водила пальцами по затылку, гладила, иногда чуть впивалась ногтями. От этого кружилась голова и подкашивались ноги. Сойвор придавил любовницу к стволу пальмы, продолжая страстно целовать. Одним движением сорвал с нее блузку, ткань затрещала, порвавшись. Этот звук всегда заводил его.

— Сумасшедший, на тебя не напасешься одежды! — притворно возмутилась Рамира.

— Можно подумать, тебе хоть раз приходилось покупать новую, — Сойвор посмотрел в ее потемневшие до черноты глаза.

— Да, в несчастной блузке магии уже больше, чем реальной ткани… — она легонько дернула его за волосы.

Он скинул рубашку. Подхватил Рамиру под ягодицы и поднял. Аппетитные груди оказались на уровне его рта. Он впился поцелуем в ложбинку между ними, не позволяя себе сразу перейти к главному блюду. Рамира стонала и теребила его волосы. Из груди Сойвора вырвался рык. Он с жадностью вобрал в рот сосок, лизал его, теребил языком, засасывал. Затем отпускал, чуть касался губами. Рамира впилась ногтями ему в плечи. Он взялся за другую грудь. Так же терзал ее: то как голодный хищник, то как тихий океанский прибой.

Кожа горела, тесно соприкасаясь с ее телом. А его восставшая плоть невыносимо ныла в тесных штанах.

Сойвор поставил Рамиру на землю. Схватился за ее юбку. Треск разрываемой ткани на миг замутил разум.

— Что ж, еще прибавил себе работы… — голос прорвался в сознание словно из далекой дали.

И вдруг Рамира развернула его к себе спиной, прижала к пальме. Ладони прошлись по бокам, поднялись на плечи, жадно стиснули их. А потом нежные пальцы развели в стороны длинные кудри, перекинули их наперед. Рамира прильнула поцелуем к шее, лаская его грудь. С губ Сойвора сорвался стон. Ее рука скользнула по животу, пальцы проникли в штаны, гладили кожу, но возбужденной плоти не касались.

— И что меня дернуло одеться!.. — прохрипел он.

— Да, в полотенце ты выглядел весьма экзотично…

Рука Рамиры выбралась наружу, сдавила выпуклость в штанах. Сойвор снова застонал, упираясь в пальму горячим лбом. Но раздевать его подруга не спешила, и он дернул шнуровку, чуть не порвав ее тоже, стянул штаны. Рамира прижалась животом к его ягодицам, опять заставив застонать. Он остро чувствовал прикосновение к спине затвердевших сосков.

Жаркие губы оставили шею, двинулись вниз, прокладывая дорожку поцелуев вдоль позвоночника. И наконец рука сжала его пылающую плоть. Он то ли захрипел, то ли зарычал, вцепляясь руками в ее бедра.

Все, терпеть больше не было сил. Сойвор развернулся, снова поменялся с ней местами, притиснул ее к пальме. Впился ей в губы изголодавшимся, будто вечность не знал их вкуса, поцелуем. Пальцы погрузились в сокровенную влагу. Рамира всхлипнула и задрожала, схватила его за волосы.

Сойвор взял ее ногу под колено и поднял вверх. Рамира встала на мысочки. Он приподнял ее еще. И плоть уперлась в нежный бутон. Сойвор терся о средоточие ее страсти, раз за разом срывая с губ возлюбленной отчаянные стоны. Увлекся и сам не заметил, как скользнул внутрь. Все тело обдало жаром, когда он ощутил вожделенную тесноту.