Королевский краб

Капитан «Аппаратчика» недоуменно развел руками. Он плохо знал характер Евгения Михайловича, но за две недели перехода от Владивостока до берегов Аляски одно он усвоил крепко — на вид мягкий, простоватый Евгений Михайлович не любит повторять одно и то же. И был он определенным в приказах, в суждениях, оттого он иногда казался молодому капитану «Аппаратчика» несложным и привыкшим к большой власти человеком. А в самом деле это было далеко не так.

— Слушаюсь, — со вздохом ответил капитан разведчика и рысцой помчался к радисту, вспоминая свой недавний разговор по рации с плавзаводом. На плавзаводе, пожалуй, лучше знали Евгения Михайловича, потому что дважды переспросили, когда он, капитан, от имени начальника крабофлота попросил без промедления спустить на воду мотобот и шлепать на нем к траулеру. Пришлось пояснить вахтенному: «Шеф заболел, ему врач нужен».

А Евгений Михайлович между тем велел себе набраться терпения, проглотил еще одну таблетку анальгина и, глядя на плавзавод, на котором постепенно гасли огни, стал размышлять о предстоящих делах. Между тем потухли на палубе прожекторы, значит, все — палубные работы закончились, остатки крабов поглотил завод. Срывщики панциря уже собираются спать. А чуть позже рассеются клубы пара по правому и левому бортам плавзавода, где расположены гигантские барабаны с кипящей морской водой, и крабовары пойдут в свои каюты. Евгений Михайлович мысленно представил себе тесный цех, где разбивают молотками твердые клешни; конвейеры, по которым, качаясь, движутся мириады красноватых трубочек — то, что было недавно лапами крабов; и девушек — сортировщиц и укладчиц; и, наконец, стройные ряды блестящих баночек. Их сотнями глотают черные пасти монотонно гудящих автоклавов. Оттуда уже выйдут готовые крабовые консервы, вкусные, душистые кусочки бело-розового мяса, плавающие в собственном сладко-соленом соку.

Понемногу стало сереть, приближался долгожданный рассвет. Маслянистая, темная вода за бортом траулера стала приобретать свои очертания — горбящаяся от легкой зыби, желеобразная, словно живая масса, от горизонта до горизонта — бескрайняя, грозная даже в своем покое. По ней между плавзаводом и траулером пролегла темная извилистая дорога. Она шевелилась, как гигантская змея. Евгений Михайлович пригляделся и понял, что это несет течением с моря на берег сотни и сотни наплавов, которые оторвались от сетей. Потом он услышал голос. Кричали с кормы, и голос был знакомым. Матрос второго класса, или иначе — дневальный, он же повар и уборщик траулера, молодой смешливый парень, цыган по национальности, спрашивал у штурмана на мостике, сколько метров под килем. Штурман отвечал, что семьдесят, а матрос со словами: «Ловись рыбка большая и маленькая» — стал разматывать толстую, миллиметровую леску. Штурман с мостика спросил:

— Так у тебя нет крабца, на что ловить будешь?

— На мороженую говядину, Ваня, — объяснил цыган, заядлый рыболов. — Палтуса поймать хотца.

Евгений Михайлович улыбнулся. Забавный этот цыган, энтузиаст, одним словом! По пути сюда, в Берингово море, а точнее — в южную его часть, разведывательный траулер раз пять или шесть швартовался к рыбацким плавбазам и передавал пухлые мешки с почтой. И на каждой стоянке цыган настойчиво рыбачил, снабжал товарищей свежей рыбой. «Я ведь и в море подался работать, чтобы всласть ловить на уду, — объяснил он как-то Евгению Михайловичу, тараща на него свои изумительно черные глаза. — Мне меду не надо, а дай порыбачить. Занятное дело!»

«Вот еще одна причина того, почему люди идут работать в море, — подумал тогда Евгений Михайлович. — Ничтожная как будто, смешная, но все-таки причина».

В крабофлоте, как, впрочем, и во многих других организациях Дальнего Востока, Камчатки и Магадана, самой острой проблемой всегда была и пока остается проблема кадров. И Евгений Михайлович не один раз задумывался над ней. Цепкий аналитический ум давно подсказал ему, что ориентир нужно держать на молодежь, которая быстрее приспосабливается и идет в море, как правило, по причинам, на первый взгляд мелким и даже вздорным. Пусть так. Главное, по линии оргнабора приезжают молодые, здоровые люди и работают на совесть. Их не пугают трудности, скорее привлекают. Есть возможность испытать себя, свои силы. Видят парни прелесть и в рыбацком счастье, которое так переменчиво. Азарт их манит. На путине можно заработать много, а можно и почти ничего. Это как повезет.

«Да, — мысленно сказал себе Евгений Михайлович, — это как повезет. Вот флотилиям здесь, в Беринговом, везет. Они возьмут план и перевыполнят его, а вот в Охотском море…»

Он чуть прикрыл глаза и представил себе ту часть земного шара, где раскинулись его владения: Японское, Охотское, Берингово моря, и ту акваторию Тихого океана, которая с запада ограничена Камчаткой, Курилами, а с востока — северным американским материком.

Миллионы квадратных километров водных просторов! Их бороздили и бороздят в поисках добычи суда крабофлота. Но главные районы лова — это, конечно, Охотское и Берингово моря.