Королевский краб

Несколько позже я понял глупость своей шутки. Просто шторм — это одно, а вот циклон — это взбесившаяся стихия и с ним бороться на равных даже современные суда пока не могут.

Я оглядел с высоченной палубы «Никитина» просторы моря и самые дальние берега, но не увидел ощутимых признаков резкого изменения погоды. Был почти штиль, светило багровое солнце, лишь изредка по воде пробегала быстрая рябь, и тогда возникало странное впечатление, что море — живое существо, сытое и разомлевшее. Или чайки пролетят над ним, как оводы над стадом коров в полуденный зной, или дохнет ледяной ветер с сопок Камчатки, и тогда лазурную поверхность воды охватывает как бы нервная дрожь; рябь разбегается во все стороны, и начинает сверкать вода порой так ослепительно, что невольно закрываешь глаза.

Ко мне подошел скучающий, как и я, Вира-майна Федя. Он широко зевнул и спросил:

— Сыграем в очко?

— Давай, — сказал я. — Раз, два, три!

Я показал девять пальцев, а Федя тоже не поскупился, выкинул десять.

— Девятнадцать, — сказал я. — Хватит. Давай себе!

Федя вначале набрал семь очков, потом еще два. В третий раз я рискнул и показал ему десять пальцев, но Федя был в этой игре без карт искушеннее меня и ограничился единицей.

— Один ноль в мою пользу, — весело сказал он. — Начали следующую партию…

Но следующая партия не состоялась, потому что с мистика сообщили, что к плавзаводу подходит «азик».

— Принять краба и сети, а мотобот — на балыки! — скомандовал Алексей Базалевич, и я понял, что сегодняшней рыбалке, как и окружающей благодати, наступает конец.

«Азик» подошел к борту с огромным стропом отборных крабов. Сабирович не стал дожидаться разгрузки. Он тотчас ухватился руками за штормтрап и ловко, как-то по-обезьяньи, начал карабкаться вверх. Через минуту он уже был на палубе плавзавода, почему-то мокрый с ног до головы, мрачно посмотрел на своего бортовика, на меня с Федей и на случайных зевак, оказавшихся поблизости, зло плюнул и, опустив голову, быстро пошел на мостик. Суматошный, похожий на цыгана бортовик «азика» радостно потер руки:

— Сейчас пахан даст им перцу. Почему на балыки? Ловить надо, ловить!

— Не возникай, Валера, — посоветовал бортовику Федя.

— Почему не возникай? Вон спроси у приемщика, мы идем первыми, и всем стало завидно, да? Поэтому «азик» на балыки, да?

После этих слов Валерий подбежал к борту и, перегнувшись через леера, стал ободрять своих:

— Ребята, не дрейфь и не цепляйтесь, сейчас пахан на мостике наведет шорох!

К его удивлению, команда «азика» промолчала, умело и быстро закрепила крючья за скобы на носу и корме. Затем по знаку помощника Сабировича мастер Жеребцов включил электромоторы. Заскрипели, натянулись толщиной в руку троса и потащили наверх тяжелый мотобот вместе с его командой.

А еще через десять минут мы узнали, что команда «азика» оштрафована и что Сабировичу грозят крупные неприятности за лов крабов в запретной зоне и за уничтожение мальков и самок. Я тогда вспомнил ночной разговор Сабировича с Евгением. Да, действительно, сколько веревочке не виться, а конец всегда один…

После «азика» подняли еще два мотобота. Их разгрузили и тоже не пустили в море, повесили на мотобалки. Капитан-директор не хотел рисковать, хотя ответа из Владивостока еще не было. А когда пришел ответ, по радио был отдан приказ: всем мотоботам немедленно возвращаться на базу и быть готовыми к шторму!

Об этом я услышал на мостике, куда поднялся, чтобы узнать, когда подойдет следующий мотобот.

На мостике было многолюдно. На одном его конце стоял капитан с биноклем и разглядывал какое-то яркое пятно, вокруг которого с пронзительными криками кружили сотни чаек. Иногда он оборачивался и, не отнимая бинокля от глаз, говорил что-то резкое старшине «азика». Лицо у Сабировича было свекольного цвета, и стоял он по-солдатски, руки по швам, с неестественно выгнутыми назад ладонями.

В другом конце мостика непрерывно кричал в микрофон завлов Валерий Иванович:

— «Семерка», «семерка», вы слышите? Выходите на связь. Прием!

В это время прибежал запыхавшийся радист и протянул Илье Ефремовичу вторую радиограмму из Владивостока. Завлов не утерпел, повесил микрофон и подошел к капитану, через его плечо глянул на текст и побледнел.

Илья Ефремович несколько раз перечитал радиограмму, потом резко обернулся и почти закричал на завлова:

— Немедленно наладьте связь с Карповичем! Если вы это не сделаете в ближайшие десять минут, я вас…

Валерий Иванович начал оправдываться, но его перебил капитан:

— Вызывайте радиотехников. Поле «семерки» самое дальнее. Ее нужно предупредить в первую очередь. Пусть радиотехники выяснят, почему с Карповичем нет связи.

Первый раз я видел нашего капитана таким рассвирепевшим. До этого я думал, что он вообще не способен повышать голос, а тут… впрочем, его можно было понять. Я хотел потихоньку уйти, но Илья Ефремович уже заметил меня и подозвал:

— Сколько приняли, Сергеевич?

Я вытащил из кармана «Роман века», открыл нужную страницу, сказал:

— Двадцать пять тонн у колхозников, и почти столько же сдали наши.